- Убери руку, Гельмут, - ленивым голосом произнесла Альва, - а то получишь затрещину.
- Как ты видишь? - удивился он. - У тебя же глаза закрыты...
- Женщине не обязательно видеть, она чувствует.
- А ты разве женщина? В прошлом году тебе еще не было четырнадцати, а в этом году до Дня Совершеннолетия еще две недели. Или ты нарушила традиции?.. То-то Фриц ходил, облизывался, довольный как мартовский кот, хвастался...
- Фриц - трепло, не верь ему, - сказала Альва, искоса глянула на него; фиолетовое небо отразилось в ее голубых глазах, окрасив их в глубокий синий цвет.
- А если Первого мая я тебя позову, ты пойдешь со мной? - сказал он и почувствовал, что ему не хватает воздуха.
Он сел, поискал камешек в песке, кинул его в Канал. Камешек бултыхнулся, пропал, круги разбежались по медленно текущей воде. Он ждал ответа, с бьющимся сердцем глядел на настоящее Солнце - маленький желтый кружок, смотреть на который было совершенно безопасно. Не дождавшись ответа, он обернулся к ней. Первое, что бросилось в глаза - ее бедра. Боже! какие у нее бедра! Они слепили глаза, но он не отвернулся. Она лежала перед ним нагая, с выгоревшими на искусственных солнцах льняными волосами, такая близкая, доступная. Розовые губы разошлись в улыбке, блеснули жемчужные зубы - влажные, белые, с едва заметной голубизной, вероятно, прохладные... Сейчас она ответит, сейчас решится его судьба. Судя по доброжелательной улыбке, ответ должен быть положительным. О! Если б это было так, он избежит позора отвергнутого, насмешек парней. В день совершеннолетия он станет мужчиной!
- Можно я тебя поцелую? - стесняясь, спросил он.
Альва рассыпалась звонким смехом.
- За тобой не угонишься, - сказала она, отсмеявшись. - То тебе то надо, то это...
Это потому, подумал он, что все навалилось разом: экзамены, Первое мая, не простое, обычное для него, - его Первое мая! А тут еще родители решили переехать...
- Знаешь... - сказал он вслух, - а мы, наверное, осенью уедем с Марса. Насовсем.
- Куда? - спросила она и приподнялась на локте. (Значит, он ей не безразличен!)
- В Столицу, - ответил он.
- В Новый Берлин, что ли? На Большой Сырт?
- Не-а... Дальше, в столицу Федерации, на Бету Центавра.
- Счастливец.
- Да ну, нужна-то она мне сто лет. Просто отца переводят в руководство Корпорации.
- А здесь кем он работал?
- Гросляйтером лаборатории шахтного оборудования. А будет одним из директоров.
- У! ты совсем загордишься, знать нас не захочешь.
- Стоит тебе только пожелать, мы будем видеться каждый день по Спейс Сети. А когда мне исполнится 18 лет... Я могу... забрать тебя на Бету.