Весь экипаж судна говорил на простом, легком международном языке, выдуманном капитаном Немо; мне предстояло научиться ему. Я понял только отдельные слова из речи, с которой обратился Дхарматма к своим друзьям; потом они обступили меня и стали приветливо здороваться. Капитан Немо знакомил меня с каждым из них. Там было четверо индусов — товарищей Дхарматмы еще по восстанию сипаев; трое ирландцев, зачинщиков мятежа, бежавших из лап английского правительства; два французских революционера, спасавшихся от преследований Наполеона III; польский патриот; русский революционер, ускользнувший из сибирской тайги; грек; испанец, боровшийся против гнета духовенства; наконец, худощавый, сутулый негр, главарь повстанческого движения в Луизиане.
День спустя я взялся за починку резервуара для воды; из комнаты, где я провел первые дни, я был переведен в каюту на корме, где помещался весь экипаж. Короче говоря, я стал одним из пятнадцати.
XVII. Преступление и кара
Жизнь подводных скитальцев, отважных ценителей океанов, никому неведомых борцов за свободу увлекла меня с головой. Я не замечал, как проходит время.
Ирландия, Новая Земля, Антильские острова, Индостан, Суматра… Крайний Север, тропики, необитаемые островки, восходы солнца на безбрежной глади океана, сумрачно багровые подводные закаты — все смешалось теперь в моей памяти в одно ослепительно яркое пятно.
Четыре года или около того я пробыл на «Наутилусе» и устал. Устал от вечных скитаний, от тоски по родине, от бесприютности, от четырех стальных стен моей каюты. Все та же корма, все тот же нос, все те же пятнадцать спутников. Все мои воспоминания, вся жизнь была связана с родными улицами Ливорно, с так давно, так давно оставленной женой, с детьми, с друзьями, с привычной работой и с привычным отдыхом.
Да, настала для меня пора бежать с «Наутилуса». Наше судно снова держало курс на бухту Виго, где громоздились на дне обломки испанских галер. Часть друзей должна была остаться на борту. Грек Канариоти, Могаммед и Бозэ, индусы, ирландец О’Коннель, поляк Семирадский, испанец Игаррас и я — мы должны были спуститься на груду кораблей за золотом.
Мне не спалось.
Еще несколько часов, и я брошу моих товарищей, с которыми пережил столько тревожных минут, преодолел столько опасностей! Брошу Могаммеда. который спас меня от акулы, бросившись между мной и ею и распоров ей брюхо своим кривым ножом; брошу молчаливого, грустного капитана Немо…
— Попросить его, чтобы он оставил меня на борту? — мелькнула у меня мысль. Нет, у меня не хватало сил.