Мне было зябко от недосыпа, голова была тяжелая, и на душе у меня было нехорошо. Мы оделись в водолазные костюмы, наши друзья завинтили гайки шлемов, привели в порядок воздушные аппараты, привязали к нашим поясам катушки Румкорфа, подававшие свет нашим фонарям и опустили нас в воду.
«Наутилус» пронизывал воду яркими снопами лучей; неподалеку от нас чернели причудливые груды мертвых галер. Мы подошли к ним и принялись за работу.
Я спустился в трюм громадной галеры, взвалил на плечи ящик, который на суше был бы не им силу и для троих, и поднялся на палубу На корме кто-то из моих товарищей пересыпал желтые монеты из бочонка в мешок.
Я поднял топор и ударил им по крышке ящика. Послышался глухой, тихий звук. Еще удар — и дождь больших золотых монет посыпался на палубу галеры.
У меня закружилась голова, я не мог оторвать взгляда от блестящих, манящих кружков. Это было старое, привычное очарование. Наконец я очнулся. Мой товарищ по-прежнему продолжал работать; мы были далеко от других галер; песчаное дно с легким уклоном подымалось к востоку.
— Восемьдесят метров глубины… четыре километра до берега… — промелькнуло у меня в голове.
Дрожащими непослушными руками я стал сгребать в мешок старинные монеты: когда мешок был полон, я взвалил его на плечи, оглянулся еще раз, спустился с корабля и зашагал по волнистому песку к берегу, прочь от «Наутилуса».
Сердце мое выстукивало частую дробь. Широкими шагами я двигался вперед, изогнувшись под тяжестью моей ноши, не думая ни о чем. Я знал одно: мне нужно спешить, спешить и спешить. Берег должен был быть уже недалеко: вода становилась все прозрачней, все светлее.
Я удвоил шаг и обернулся назад.
Мое бегство было замечено. Трое из работавших на галерах пошли за мной вдогонку.
Я торопился что было сил, прорывался, задыхаясь от изнеможения, сквозь прозрачную вату воды. Но мои друзья были свежее меня: они быстро шли вперед, мало-помалу догоняя меня.
Вот они уже близко.
Я сбросил мешок и, сжав топор, стал впереди него.
Товарищи, делая мне знаки руками, приближались. Но я ничего не понимал. Густой туман плыл у меня перед глазами, кровь бешеной волной стучала в висках.
Один из водолазов был впереди. Когда он подошел ко мне, я узнал его — это был Игаррас. Но я забыл о дружбе, забыл о том, что это Игаррас, поднял топор и опустил его на шлем того, кто стоял между мной и свободой. Вода окрасилась кровью; пузырьки воздуха широкой струей метнулись кверху; Игаррас, мертвый, упал на песок.
Я готов был броситься на других моих преследователей, когда тяжелая струя жидкости залила мне горло; чтобы обезвредить меня, мои друзья перерезали трубку, кормившую меня воздухом…