– Я готова рассказать все. От начала до конца. Показать препараты, при помощи которых… Но у меня одно условие: вы его не ищите. Он ни при чем.
– Этим будет заниматься милиция, – сказал архитектор и отворил дверь в стене. «Мышеловка» захлопнулась. Зрители могли выйти из зала.
…Было далеко за полночь, а Лиза с Алексеем все продолжали обсуждать это удивительное хитросплетение преступлений.
– Лешенька! Скажи мне, только честно, как ты догадался, что Шанаев, купив два одинаковых платья и все аксессуары к нему, вырядил свою жену Павлову в них и заставил ее сыграть мою роль?
– Элементарно, Ватсон! Ни одна настоящая женщина никогда не купит два шикарных одинаковых наряда. Это же противоестественно! Я понял, что тебя кто-то пытается копировать. Спрашивается зачем?
– Чтобы спионерить деньги, которые причитались музею.
– Какая же ты у меня все-таки умница! – Алексей поцеловал Лизу в шею и выразительно посмотрел на нее.
– Ты, конечно, заслужил что угодно. За такое блистательное расследование можешь просить хоть секс, хоть кекс…
– Секса! И побольше! – расхохотался архитектор-сыщик.
– Погоди, я в толк не возьму. Зачем ей нужно было всех этих мужчин убивать?
– Потому что она никого из них не любила. Она хотела быть богатой и убежать подальше от своего детдомовского детства.
– Но, может, она хотя бы этого своего подельника-дружка, с помощью которого извела твоих двоюродных братьев, любила? Ведь ради того, чтоб все подумали, будто она тоже жертва, он ее даже избил… У нее, наверно, цель была: убрать всех с дороги, которая ведет к богатству, и зажить с любимым мужчиной где-нибудь на необитаемом острове.
– Не бывает… Не бывает счастливым человек, который к своей мечте идет по трупам. Так что там относительно обещанного секса?..
…Лиза спала. Может быть, впервые за все то время и с тех самых пор, как она побывала в Вене, сон ее был безмятежен. Ей снилась картина Питера Брейгеля «Охотники на снегу». И во сне она понимала, что сновидение может быть наградой.
Она видела, что брейгелевский пейзаж едва заметно деформирован, как будто написан на внутренней поверхности огромной чаши. Он магнетически «втягивал» взгляд Лизы, и поэтому возникал волшебный эффект ее участия в происходящем. Вся сложнейшая композиция картины была подчинена одной цели – увести ее за край земли, за горизонт.
Охотники и собаки словно «вступали» в картину слева и шли по свежему снегу вперед.
Их движению вглубь картины вторил ритм чередования древесных стволов. Линию деревьев продолжала дорога, манящая взор еще дальше – к альпийским пикам (во сне Раневская улыбнулась: «Фантазия Брейгеля. Какие альпийские пики в Нидерландах?»).