— Вы серьезно?
— Я имел в виду боль.
— Нет.
— Тогда вы в порядке. Физически. Завтра с вами поговорит психолог.
— Не нужно.
— Это не обсуждается, мисс. Он должен выдать заключение, чтобы вы смогли дать показания в суде.
— А, понятно.
Врач ушел, а за ним и Лин. Я повернулась к Кэлу.
— Он злится на меня?
— Думаю, да. И не только на тебя. Если бы взглядом можно было убивать, я бы уже дымился кучкой пепла.
— Он слышал запись?
— Да. Как только тебя поймали, я связался с ним. Как он орал! Оба экипажа примчались сюда минут за десять, но не успели ничего сделать — я велел им заткнуться и слушать. Как только ты нажала сигнал тревоги, они рванули туда. Хотели раньше, но сдерживались, чтобы не испортить ничего. Запись я уже отдал военному совету, все участники задержаны.
— У нас получилось.
— У тебя, Зарина, у тебя получилось.
Дом был оцеплен, оружие найдено, а нас отпустили отдыхать. Когда мы приехали в отель, Энди молча прошел в свой номер. Это было показательно. Я закрыла за собой дверь, даже не на замок, а так, до щелчка и добрела до кровати. И только тогда начала осознавать все произошедшее. Вместе с осознанием пришли слезы. Я плакала навзрыд, обнимая подушку и не пытаясь вытереть слезы. Через некоторое время почувствовала, как меня отрывают от подушки и переворачивают. Энди. С тяжелым вздохом он притянул меня к себе и обнял, позволяя выплакаться в его руках. А мне стало легче — не отвернулся. Я обняла мужчину в ответ и проплакала еще несколько минут, после чего смогла успокоиться.
— Полегчало?
— Да, немного.
— Ты представляешь, как нас напугала? Зари, о чем ты думала? — Он говорил это спокойно, без обвинений, просто спрашивая.
— Я должна была, Энди.
— На адмирале лица не было, когда мы узнали, что ты сделала. Он был бледный — краше в гроб кладут.
— Он, наверное, теперь даже разговаривать со мной не станет.
— О нет, станет. Думаю, он еще много чего тебе скажет. Только не обессудь — ничего хорошего ждать не придется.
— Понимаю.
— Ты не кетцаль, ты — дурная моль!
— Почему?
— На огонь летишь!
— Бывает.
— Ты как сама?
— Нормально. Грустно только, что все так…
— Тебе его жаль?
В ответ я молча покачала головой, соглашаясь. Энди не стал больше ни о чем спрашивать, просто молча сидел рядом, выражая поддержку.
На следующее утро мне позвонили и вызвали к десяти в штаб. Психолог ждет. Энди поехал со мной, и остался ждать у кабинета. Психолог спрашивал о произошедшем, просил рассказать мою версию, мои мысли и ощущения. Через полчаса болтовни, он кивнул и что-то написал себе в бумагах, после чего меня отпустили. Напоследок сказали, что суд над задержанными будет послезавтра, и я обязана там быть.