Текст оборвался, следующая страница была вырвана, а дальше шел рассказ о графе Дюнуа. Александр принялся лихорадочно листать книгу, но начало рассказа также отсутствовало.
— Ну как вам мои приобретения? — только что вошедший в библиотеку принц Релинген с некоторым недоумением посмотрел на разбитое окно, перевел взгляд на друга.
— Что это? — почти прошептал полковник и протянул книгу.
Его высочество пробежал глазами текст и вообразил, будто начал что-то понимать. Не слишком приятно читать о казни предка, да еще и узнать, что казнь состоялась прямо здесь — в Лоше. Неудивительно, что в библиотеке пострадало окно. Под взглядом принца слуги бросились закрывать ставни.
— Не знаю, друг мой, — мягко произнес Жорж-Мишель, с сочувствием глядя на молодого человека. — Большая часть библиотеки досталась мне вместе с Лошем, и я понятия не имею, что за книги здесь можно найти. Лош ведь был и резиденцией короля, и тюрьмой. Когда-то мне рассказывали об этом, но в тринадцать лет думаешь о другом.
— Король говорил, что мой предок лишился титула из-за заговора…
— Да забудьте вы о короле, — с досадой перебил молодого человека Жорж-Мишель, — временами Генрих бывает мелочным как лавочник. Полтора года назад меня тоже обвиняли в заговоре. Уверен, заговор вашего предка был не более реален, чем тот, в котором обвинили меня, но не каждому же везет иметь в крестных Папу Римского. Да вы не расстраивайтесь. Если хотите, я поручу своим людям выяснить, что тогда произошло. Не пройдет и месяца, как вы будете знать все. Хотите?
— Конечно.
Принц Релинген ободряюще улыбнулся и пригласил друга ужинать.
* * *
Приняв решение вернуть себе имя предков, Александр успокоился и задумался, чем заняться. С разбойниками было покончено, участвовать в гражданской войне он не желал, а дела полка отнимали у него не так уж и много времени. К счастью оставались книги.
Чтение, страстные споры с принцем Релинген и временами победы в этих спорах — Александр де Бретей открывал для себя еще одну радость общения. Принц Релинген был чудесным собеседником и замечательным рассказчиком, и граф де Саше убедился, что может говорить с ним обо всем на свете: о войне и мире, о королях и королевствах, о поэзии, музыке, живописи, философии, риторике и науке.
Аньес Релинген и Соланж де Сен-Жиль не хотели оставаться в стороне от этого пиршества ума, однако предпочитали обсуждать поэзию и музыку, в то время как шевалье Жорж-Мишель больше всего любил говорить о живописи, камере-обскуре и Нидерландах. О Нидерландах он мог рассказывать часами.