Ее сиятельство в смятении бросилась к дофину, но герцог Анжуйский, все свое время отдававший мечтам о военной кампании в Нидерландах и любовной кампании в Англии, более нуждался в графе де Коэтиви, чем в его жене. Раздраженно посмотрев на опальную фаворитку и найдя, что с последней встречи она сильно изменилась и не в лучшую сторону, Франсуа посоветовал Луизе то же самое, что и королева-мать.
Отчаявшаяся Луиза отправилась в парижский отель мужа.
Граф де Коэтиви, собиравшийся с визитом в Анжуйский дворец, складывал в обтянутую бархатом папку необходимые для сеньора бумаги. Явление жены оказалось не слишком приятным сюрпризом для его сиятельства. Холодно посмотрев на Луизу, граф осведомился, что супруга делает в Париже, когда ее обязанности призывают ее в Турень. Графиня утерла слезы и по примеру многих дам стала молить мужа оказать ей хотя бы немного внимания, однако его сиятельство недовольно пожал плечами, напоминая Луизе, что недостойно доброй христианки думать о плотских утехах в постный день. Ошеломленная новым отказом, графиня только и могла, что в потрясении открыть рот, а когда пришла в себя и попросила у мужа денег, то лишь вызвала у него приступ смеха.
— Сударыня, — снисходительно заговорил граф, отсмеявшись, — я не король, чтобы облачаться в женские наряды, так что за прошедшие полтора года ваш гардероб не пострадал и находится в полном порядке. При дворе вам делать нечего, а в Вилландри вам не понадобятся новые платья. Собирайтесь, я хочу, чтобы вы как можно скорее отправились домой.
— Но… я должна поблагодарить ее высочество… — только и смогла пролепетать Луиза.
— Прошлый ваш визит к принцессе закончился монастырем, — спокойно заметил граф. — Если вы так жаждете удалиться в обитель, это можно сделать и без поездки в Лош. В Париже достаточно монастырей, выбирайте любой. Советую подумать о госпитальерках. Там умеют укрощать томление плоти.
Сообразив, что едва вырвавшись на свободу, может вновь попасть в заточение и на этот раз навсегда, графиня присела перед мужем в низком реверансе и сообщила, что готова подчиниться своему супругу и господину, и отправиться в Вилландри. Коэтиви пожал плечами и повернулся к жене спиной.
Через два часа в сопровождении свиты, более напоминающей конвой, Луиза покинула Париж. Бархатная маска надежно скрывала ее слезы, но графине казалось, что даже если она разрыдается в голос, это не произведет на слуг супруга ни малейшего впечатления. Впервые в жизни сразу два мужчины отвергли ее как женщину, и сейчас Луиза пребывала в такой растерянности, что просто боялась испытать еще один отказ.