Александр принялся одеваться, но когда Пьер подал ему вязанный головной убор, возмутился:
— Ты с ума сошел, Пьер?! Это же какой-то женский чепчик!
— Вы здесь хоть одну оборку видите? — отозвался слуга. — И вообще, здесь все так носят. Сначала чепец, на него шляпа, что здесь дурного? Уши закрыты, не продует. Вы подумали, как я госпоже графине на глаза покажусь, если вы заболеете? Нет?!
Сраженный последним аргументом, Александр замолчал. Пьер внимательно оглядел дело рук своих, пару раз одернул на господине наряд и довольно отошел на шаг, словно художник, положивший последний мазок на бесценный шедевр. Граф де Саше сделал несколько движений, как делал всегда, пробуя обнову. Вязанный вамс отдаленно напоминал полковнику кольчугу, только был много плотнее, легче, гибче и носить его было на удивление приятно. Сплетенные Пьером вещи грели не хуже оставленной молодым человеком постели, но в отличие от одеяла совершенно не стесняли движений. Даже стоячий ворот, обычно натиравший Александру шею, ничуть не мешал. Что бы ни полагали окружающие, к моде граф относился как к капризной женщине — в юности потакал ее прихотям, потом плевать на нее хотел и, наконец, достигнув зрелого возраста двадцати двух лет, стал относиться к моде так, как она того и заслуживает, а именно — со снисхождением. Таким образом, оценив удобство неожиданно подвернувшейся одежды, полковник не стал терзать себя вопросами, что скажут окружающие, когда он появится перед ними во всем великолепии своего нового облика. Уже который раз за последние годы Александр размышлял, о каких еще талантах Пьера ему предстоит узнать.
Расценив задумчивость господина как сомнение в обнове, заботливый слуга пообещал сотворить новый вамс много красивее и роскошнее нынешнего.
— Я вам еще и косички на нем вывяжу, — сообщал Пьер, собирая в корзину мотки шерсти. Александр хотел было уточнить, какие косички Пьер имел в виду, однако задать вопрос не успел.
— Вот только ума не приложу, что делать, если гильдия жалобу подаст… — заявил бывший солдат.
— Какую жалобу? — Александр встрепенулся, готовый немедленно выяснять, что за непотребство учинили его оболтусы. — Кто и что натворил?! Ну, говорили же, Пьер, не тяни!
— Да что вы сразу о дурном? — пожал плечами слуга. — Нам здесь и так не слишком рады, так что, по-вашему, солдаты совсем дураки, чтобы здешних злить? Нет, ваша милость, все дело в вязанье. Гильдия решила поднять цены, и сейчас у них не то, что вамс, чулки с перчатками не закажешь. И что теперь прикажете делать — мерзнуть или по миру идти? Ну, я и вспомнил, как спицами работать, тому-другому показал, дело пошло. Нитки здесь дешевка, так что обвязать себя смогли все. Главное, чтобы гильдия вопль не подняла. А с другой стороны, на что им жаловаться? Мы ж не на продажу вяжем, мы ж для себя… Здешним же вязать не запрещают, а мы чем хуже?