К величайшему сожаление мадам Екатерины, при всем уме и здравомыслии шевалье Жорж-Мишель не мог понять, что положение короля Франции отличается от положения герцога Анжуйского и даже короля Польского, и потому разговаривать с его величеством тем же тоном, что и со старым приятелем было ужасно неделикатно. Нельзя сказать, что по примеру многих друзей короля молодой человек беспрестанно досаждал Генриху просьбами, клянчил должности и деньги. По мнению королевы-матери ошибка шевалье заключалась как раз в обратном — в том, что он никогда ничего не просил, а если и просил, то ухитрялся выбрать то единственное, что король не мог ему дать. Возможно, молодой человек считал, будто обращение в парламент для признания его прав было сущей безделицей, но Екатерина и Генрих полагали, что верным слугам короны вовсе не требуется признания прав суверенных государей. И все же наградить принца за участие в луарской компании было необходимо, но когда его величество решил одарить кузена маршальским жезлом, шевалье Жорж-Мишель даже не подумал порадоваться столь щедрой награде, а только улыбнулся и покачал головой:
— К чему мне маршальский жезл, сир? В то время как у меня есть Релинген, где я являюсь главнокомандующим? Быть одновременно фламандским принцем и французским маршалом — это слишком много для одного человека.
— И, однако, ваш покойный тесть был испанским адмиралом, — с легким неудовольствием заметил Генрих.
Принц Релинген рассмеялся:
— Быть испанским адмиралом и французским маршалом — вовсе не одно и то же. Уверяю вас, сир, будучи адмиралом, мой покойный тесть весьма обогатил казну Релингена, я же, став французским маршалом, ее разорю.
— Послушайте, Релинген, я ведь не предлагаю вам содержать армию за свой счет, — на этот раз в голосе короля явственно послышалось раздражение. — Вы всегда можете рассчитывать на королевскую казну.
— О да, сир, но ваши интенданты тоже на нее рассчитывают и постоянно путают с собственным карманом. Генрих, не думаешь же ты, что я буду рыться в сундуках с бельем, чтобы выяснить, на чье приданное пошло содержание моей армии. Первую неделю это будет меня раздражать, во вторую злить, а в третью я повешу пару десятков этих мерзавцев на Монфоконе. Ты решишь, что я посягаю на твои привилегии, обидишься и от обиды отправишь меня в Венсенн. Армия разбежится, соседи решат, что настал подходящий момент округлить владения за наш счет, а ты заскучаешь. Велишь меня освободить, но вместо того, чтобы оставаться при дворе, мне придется отправляться на очередную войну. Хотя ты знаешь, как я ненавижу облачаться в кирасу и сапоги. Нет, Генрих, оставь эту игрушку тем, кого она будет забавлять. Подари жезл дю Гасту, сделай маршалом Граммона, но избавь меня от необходимости принимать этот символ воинской доблести. Я слишком люблю тебя, чтобы навлекать несчастья на твою голову.