— Можно я? — осторожно спросил Кисунев.
— Да, конечно.
— Мы, Афанасий Герасимыч, конечно, согласны с вами. И ответственность надо повышать. И дисциплину укреплять. И заботиться о результатах. Но вы не знаете, каждый должен быть заинтересован в своем труде. Должна быть хоть какая-нибудь выгода. И начальство об этом должно думать. А не наезжать танком…
— Правильно, правильно, — поддакнул Кореньков. — Никодим Никодимыч придумал хорошую систему. Уж он-то о стимулах никогда не забывал. Каждого поддержим. И мой вам совет — не спешите ломать наши порядки. Как говорят, в чужой церкви свои уставы. Вот нам и надо находить взаимный контакт. А что работать надо лучше, никто не возражает.
— Вы-то уж лучше бы помолчали, — заново взорвался Комлев. — Наш разговор с вами еще не окончен. А что касается нажима, то ничего особого от вас всех не требую. Только обычной человеческой честности и порядка. Что молчит наш аксакал? — посмотрел на Крячко, ища у него поддержки.
— Да что сказать, Афанасий Герасимович… Поживем, узнаем. Столько перевидано… А вот насчет вязок вы правильно, грех ими пользоваться… Постучат и успокоятся. Это у Альберта Владимировича рецидив такой…
— У нас ведь не колония строгого режима, — проговорил Бусоргин.
— А вы, Афанасий Герасимыч, что-то на третий день работы выглядите совсем усталым, — проговорила Татьяна Исидоровна..
— Что об этом говорить… — произнес Комлев. — Ну, да ладно. По рабочим местам.
Все стали выходить.
Пустоболтов задержался около Комлева.
— Я насчет вязок. Все понял. Вопрос снят.
— Надеюсь. Но за вчерашнее все равно отвечать придется.
— С какой стати?
— Жалобы пойдут…
— От кого?
— От тех, кого вы вчера вязали.
— Да они и не цыкнут. Ведь с ними ссориться… Любой алкаш понимает…
— Понимает?
— Вы не нервничайте, ради бога. Меры уже приняты…
— Везде у вас какие-то макли, Альберт Владимирович. Идите.
Пустоболтов, похрустывая хромовыми сапожками, скрылся в коридоре. К столу Комлева подошла Татьяна Исидоровна.
— Вот представление, подпишите.
Взял бланки. На последнем росчерке спросил:
— Всё?
— Да.
— Но ведь у нас вчера лежало двадцать пять человек, а сообщений только восемнадцать?
— Ну, пара пенсионеров, остальные пять иногородние: что туда слать? Ведь достоверность их работы не проверишь. Наговорят тут разное, их и отпустят.
— И даже деньги потом могут не заплатить? Так, что ли?
— Все возможно. Дебиторы. Но это в мои обязанности не входит. Установлением личности и платой за услуги занимается дежурный.
— Услуги. Слово-то какое дурацкое… Хорошо, позовите Пустоболтова.
Татьяна Исидоровна вышла и вернулась с цыганистым дежурным.