«По Сеньке и шапка!» — раздраженно подумал Дегтярев, входя в избу.
Неутолимов сидел за столом в шапке и полушубке, а на лавке — старик с желтовато-седой, словно подпаленной, бородой и женщина в нагольной шубе.
— Что это ты к нам, Николай Андреевич? — спросил Неутолимов, смущенно улыбаясь, не зная, снять ли ему шапку, раз ее снял Дегтярев, или остаться в шапке, чтобы не уронить своего авторитета в глазах присутствующих.
— Да вот заехал поглядеть, как вы тут живете, — сказал Дегтярев, вглядываясь в небритое, серое лицо Неутолимова, пытаясь определить, что это за человек.
— За это спасибо, Николай Андреевич, — сказал старик с подпаленной бородой. — Слыхать, хворал ты сильно. Конем тебя придавило.
«Я уже позабыл, как его зовут, не то Никифор, не то Никодим… А он вот знает, что я болел», — подумал Дегтярев, чувствуя, что не может смотреть прямо в глаза старику.
— Что же тут у нас глядеть? — вдруг громко заговорила женщина в шубе. — Живем — хуже и не придумаешь. Это у вас есть на что поглядеть, мильонщики! — сказала она с завистью и укором. — А у нас в поле колос от колоса — не слыхать голоса…
— Отчего же это так плохо у вас? — спросил Дегтярев, обращаясь к Неутолимову.
Тот развел руками, растерянно улыбнулся:
— Кто валит на Сорокина, кто на землю…
— На покойника теперь валить нечего: сами виноватые, — сказал старик. — Нам хоть кого дай, все равно толку не будет.
— Почему же не будет толку? — спросил Дегтярев. — Народ такой же, что и у нас, в Спас-Подмошье…
— Интересу нету! — закричала женщина. — Что работаешь, что нет, один ответ: на трудодень ни рожна!
— Человека у нас нету такого, чтобы все к рукам прибрал, — заговорил старик; тут Дегтярев вспомнил, что старика зовут Прохором. — Без партии мы живем… Вот что! Партии коммунистической у нас нету в Шемякине. Вот в чем дело-то!
— С чего начинать думаешь, товарищ Неутолимов? — спросил Николай Андреевич.
— Прямо и ума не приложу, за что сперва ухватиться, — тихо промолвил Неутолимов.
— Таланту у нас нету, Николай Андреевич, — горячо сказал старик. — С вашей деревни вон сколько вышло учителей, студентов разных, а у нас, скажи, ни одного!
— Интересу нету! — кричала женщина, перебивая всех. — Ребятишки вон без ученья болтаются!
Дегтярев обошел с Неутолимовым все хозяйство колхоза и, прощаясь, сказал:
— Приезжай ко мне, поговорим. План свой захвати, обдумаем вместе.
— Спасибо, Николай Андреевич, — облегченно вздохнув, сказал Неутолимов. — А то, веришь ли, голова кругом пошла. Убегать хотел в город!
Дегтярев ехал домой с чувством стыда за то, что впервые за двадцать лет побывал в Шемякине не потому, что шемякинцы нужны ему самому, а потому, что он нужен шемякинцам.