— Вы хотите отложить на другой раз? — спросила Наташа.
— Да, это удивительно! — проговорил Владимир.
Он все еще был под впечатлением письма Маши, ему хотелось побыть наедине со своими хорошими думами, и он невпопад отвечал на вопросы.
— Я, кажется, помешала вам… Вы работали? — сказала Наташа виноватым тоном. — Я сейчас уйду…
— Я получил письмо из деревни… и вот все как-то отодвинулось…
— Что-нибудь случилось дома неприятное?
— Нет… Это не из дому… Помните ту девушку… Машу?
— Да, да… Счастливую Машу…
— Да, она такая… Она ищет настоящее, большое счастье, — тихо проговорил Владимир и протянул Наташе письмо. — Вот прочитайте.
Наташа прочитала и, взволнованно взглянув на Владимира, спросила:
— И это надолго?
— Что… надолго? — не понял Владимир.
— Чтобы устроить в Шемякине хорошую жизнь?
— Да, это быстро не сделаешь, — сказал Владимир и подумал, что ему было бы стыдно сидеть в ярко освещенном зале и слушать музыку, когда Маша сидит с керосиновой лампочкой.
— Да, да… Это очень хорошо, — с радостью сказала Наташа, и было непонятно: то ли хорошо, что Маша хочет устроить хорошую жизнь в Шемякине, или то, что для этого ей придется там жить долго-долго. — Но все-таки я не хочу, чтобы сегодня вечер пропал без музыки, и приглашаю вас на собственный концерт. Пойдемте к нам. Папа всегда рад вам…
И хотя Владимиру хотелось остаться наедине со своими хорошими мыслями о Маше, он пошел.
С того часа, когда он услышал впервые игру Наташи на пианино, Владимир почувствовал какую-то неодолимую власть над собой этой девушки с длинными, тонкими пальцами, которыми она умела извлекать из инструмента то вешний радостный гром, то рыдание, то бездумные и сверкающие, как брызги водопада, трели, то медленные, лишенные ритма, протяжные звуки, погружавшие в раздумье о смысле жизни.
Владимир часто бывал у Куличковых и просиживал часами, слушая игру Наташи. Она открыла ему богатства и красоту мира звуков, который раньше был для него непознаваем и чужд. Он научился понимать серьезную музыку и не пропускал ни одного интересного концерта, превратившись в завсегдатая консерватории.
Академик встретил его очень любезно, сказал:
— Ну, музицируйте, а меня уж извините, — и ушел в свой кабинет.
Наташа села за рояль и заиграла что-то не знакомое, но сразу приковавшее к себе слух Владимира. Кто-то сильный и властный взял его за руку и повел в далекий от Шемякина мир.
В комнату неожиданно вошел Борис. Наташа прервала игру.
— Ах, и ты здесь? — с притворным удивлением сказал он, кивнув Дегтяреву. — Что же вы? — спросил Борис, обращаясь к Наташе. — Я помешал вам?