Я согласно закивала.
– Хотя сам я больше по части пиццы, – продолжал Акинли. – Ладно, а любимый цвет?
Синий.
– Серьезно? Я думал, розовый. Вроде все девочки любят розовый.
Я закатила глаза.
– Ладно, ладно! – засмеялся он. – Я ошибался, признаю. К тому же на тебе было синее платье, когда я тебя нашел. Ты его сама выбирала?
Я не знала, как ответить. Честным ответом было бы «нет», но вдруг я не должна этого помнить? Если на то пошло, могу ли я помнить, что люблю пирожные? Наверное, я выглядела погруженной в глубокие раздумья, чего и следовало ожидать. Как сложно. В конце концов я пожала плечами.
– Ясно. Мне тоже нравится синий. Что еще… О, а какое у тебя любимое время года?
Осень.
– Почему осень?
Я на миг задумалась.
Наверное, мне нравятся перемены. Природа умирает, но все выглядит таким красивым. И осень предсказуема. Зима может быть слишком холодной, весна дождливой, а лето сухим. Но осень всегда прекрасна.
– Ого! Мне нравится, как ты излагаешь свои мысли. Наверное, я думаю так же, но не сумел бы подобрать слов, – улыбнулся Акинли. – Если ты любишь осень, тебе здесь понравится. Потрясающе красиво! Надеюсь, ты ее увидишь.
На меня нахлынуло странное чувство. Он хотел, чтобы я осталась здесь надолго? Сам Акинли выглядел так, словно вот-вот зальется краской.
– Э-э… Что еще? Ты любишь музыку?
Время текло непринужденно, и я не заметила, что уже поздно. Мне сон не нужен, но Акинли необходимо спать. Так что я указала на часы, на себя и затем на свою комнату, избавив его от неловкости.
– Да, ты права. Пора спать. – Как ни странно, ему явно не хотелось уходить, как и мне. – Тебе не страшно? Нормально заснешь? Я могу посидеть, пока ты спишь.
Я потрясенно уставилась на него, и Акинли неверно истолковал мое удивление.
– Ой, прости. Я не хотел тебя пугать. Просто подумал, что у тебя выдался плохой день и ты можешь бояться ночевать одна.
Я не знала, как изобразить беспомощность, так что с надеждой поглядела на него и замахала руками, показывая, что он может войти в комнату.
Да, у меня будут проблемы. Я уже успела к нему привязаться. Рядом с Акинли я чувствовала себя как дома, но долго продолжаться это не может. Я и сама понимала. Мне осталось отслужить девятнадцать лет. Через девятнадцать лет у него будет жена, а возможно, и дети. Почему тогда мне так больно от понимания этого, ведь мы едва знакомы? Все равно нашему чувству не суждено длиться долго. К тому же я совсем не была уверена, что меня когда-нибудь снова посетит это чувство, не важно, сколько я проживу на свете. Так что я впитывала каждую отпущенную секунду.