Оставив в купе ругающегося на чем свет стоит Эрнеста, Игнат кинулся к проводнику. Ведь возможно, они еще были здесь. Возможно, их переселили в другой вагон. Но последняя надежда испарилась сразу после ответа проводника.
— Дед с внучкой? — переспросил он. — Да они сошли еще на прошлой станции.
И добавил, усмехнувшись:
— Тебе, никак, девица приглянулась, а адреса не спросил?
— Воры это, дяденька, — упавшим голосом ответил Игнат. — Воры…
И прислонился горячим лбом к засаленной панели вагона.
Колеса продолжали размеренно отсчитывать версты.
— Ты черную кошку ударил. Быть беде.
Голос у юродивой попрошайки оказался гнусавым, плаксивым. Из-под низко надвинутого платка настороженно поблескивали влажные пуговки глаз.
— Откуда… знаешь? — через силу вытолкнул Игнат. Слова дались с трудом, воздух задрожал и начал уплотняться, забивая ему легкие.
Юродивая потопталась рядом, тронула за плечо сухой птичьей лапкой.
— А вот она, шерсть кошачья!
В цепких пальцах остался витой черный волос Лели.
— Хочешь беду отвести, — снова загнусавила попрошайка, — брось волос в огонь. На весеннее равноденствие надо от всего старого избавляться.
Игнат медленно поднялся со скамьи медленно, словно лунатик.
— Откуда про черную кошку знаешь? — холодея, повторил он. — Кто они?
Юродивая опасливо отступила.
— Грядет беда, — забормотала она и состроила плаксивую гримасу. — Черная кошка дорогу перешла, тьму накликала. А в твою душу тьме нетрудно попасть. Вот он, разлом.
Скрюченный палец прочертил в воздухе вертикальную борозду, и спина Игната отозвалась саднящей болью, будто снова ощутила прикосновение охотничьего ножа.
— А ну, пошла прочь, кликуша! Чего привязалась? Мы сами на мели, дать нечего!
Подоспевший Эрнест замахнулся на юродивую сцепленной парой лыж, и женщина побрела прочь, бубня под нос что-то неразборчивое. Зато плотная пелена, стягивающая голову Игната, растаяла стылым туманом, и воздух снова наполнился запахами дыма, нагретого металла, и горячей выпечки.
— Она что-то знала, — Игнат повернулся к Эрнесту и нахмурился. — Зачем прогнал?
Тот отхаркался, сплюнул в снег, после чего ответил спокойно:
— Не люблю их. Все бормочут, деньги выманивают да несчастья пророчат, — он усмехнулся, сощурил воспаленные глаза. — А тебе, гляжу, на воровок да попрошаек везет. Липнут к тебе. Видать, легкую добычу чуют.
— Но-но! — огрызнулся Игнат. — Не у меня кошели украли! Хорошо, что часы сохранил.
— Да что с них толку, — махнул рукой Эрнест. — Транспорта за них не выменяешь даже с моими старыми связями. Уж как смог с геологами договорился, довезут нас до приграничья. А там вот, — он встряхнул в руках таежные лыжи, — своим ходом придется. Умеешь?