— Тоже нет. Он слаб и самонадеян, но может принести еще столько пользы. Пусть живет.
Усмехнувшись, Роза разглаживает белое кружево на корсаже.
— Мне не хватает духу выбрать себе жертву, — честно признаюсь я. — Какая же из меня Маман Бриджит, супруга Смерти? Я трусиха и рохля, няня. Конечно, меня не возьмут туда, к костру. Но я согласилась бы и на вырытую у болота могилу, лишь бы не возвращаться назад! К людям я сама не хочу, — добавляю чуть тише. Что хорошего я видела от людей? Они ставят капканы на черно-белых чудовищ вроде меня.
Ловлю взгляд, каким в детстве она награждала меня за детально прорисованный веве. Но разве я поступила правильно?
— Быть может, оно и к лучшему, что ты такая, Флёретт, — говорит Роза. — Вдруг тебя-то нам и недоставало? Поэтому Барон Самди так ждет тебя. Ждет уже двенадцать лет, каждый день поминая твое имя. Он, старый пропойца, только и умеет что махать мечом да орудовать лопатой. А ты умеешь кое-что сверх того — сострадать. Не самый полезный навык для его супруги, но… чего только на свете не бывает!
— Тогда подскажи, что же мне делать!
Ко мне тянется черный палец с розовой подушечкой, гладкой и твердой, как изнанка ракушки. По привычке подставляю щеку, надеясь, что Роза приласкает меня, как в детстве. Но палец упирается мне в лоб.
— У тебя получается заглядывать в прошлое, Флёретт. А теперь посмотри по сторонам, — говорит Роза, легонько постукивая меня по лбу. — Посмотри и подумай, девочка, подумай хорошенько. Два уже есть. Сделай так, чтобы получилось три! А как завершишь земные дела, вернешься к своим. И Они назовут тебя твоим истинным именем.
Внезапно он проводит рукой перед моими глазами, стирая все, что я вижу, включая саму себя. И когда я, оглушенная, мотаю головой, вокруг по-прежнему светло, но вместо ветивера и патоки пахнет мелом. Так сильно, что чихать хочется.
Первое, что я вижу — это половицы, в трещины между которыми набилась кирпичная пыль. Я снова в детской. Приподнимаюсь на локтях, хотя и не сразу, — руки как ватные, а ребра ноют так, словно их стиснули железным обручем. Сколько я провалялась в забытье? Целую ночь, дают мне понять затекшие мышцы. Осторожно сажусь на колени и отряхиваю мел с ладоней. Сквозь шум в голове пробивается ритмичный стук. Что это — бой далеких барабанов? Нет, кто-то колотит в дверь. Встаю, пошатываясь, и иду отпирать, но на полпути возвращаюсь, чтобы стереть веве с доски.
Никто не должен узнать, где я была и что видела. Никто и не узнает.
* * *
— Флора, нам нужно объясниться, — с порога требует Джулиан и, не слушая возражений, врывается в комнату.