«Там слишком много правил и предписаний, — говорил о младшем брате Кларк, улыбаясь снисходительной ласковой улыбкой. — Кей любит отвечать только за самого себя».
После того как Лаура увидела Кея Такетта и на себе испытала воздействие его лукавой усмешки, она не могла вообразить его в строгой форме капитана воздушного лайнера, приятным голосом сообщающего пассажирам о погодных условиях в пункте назначения.
От долгого пребывания в залитой солнцем кабине самолета у Кея вокруг глаз, таких же синих, как у Кларка, образовались морщинки, придававшие ему особую привлекательность. Только Кларк был светловолос, а у Кея волосы темные, такие же непокорные, как и он сам. И в прямом, и в переносном смысле он оказался паршивой черной овцой своей семьи. Кларк был всегда отлично выбрит. Кей не брился по нескольку дней. Как это ни странно, но щетина на щеках не уменьшала, а, напротив, усиливала его притягательность.
Что и говорить, семейство Такетт выдало миру великолепных сыновей, являющих собой две стороны человеческой натуры. Цивилизованный лоск Кларка уравновешивался дикой необузданностью Кея, который охотно выражал свои чувства тем же почти звериным рыком, что и его далекий предок, живущий в пещерах.
— Доброе утро.
Лаура вздрогнула, как если бы ее застали врасплох.
— Это вы, Нэнси, доброе утро. Я не слышала, как вы вошли.
— Оно и видно. Витаете мысленно где-то далеко отсюда. — Сестра, она же и регистратор, спрятала сумку в шкаф и надела голубой халат.
— Интересно, куда делся телефон?
Нэнси вошла через заднюю дверь и теперь стояла рядом с Лаурой в небольшом помещении, где они держали медикаменты, а также кое-какие съестные припасы.
— Он часто ломался, я решила купить новый.
Поскольку Лаура еще не определила своего отношения к визиту Кея Такетта, она не хотела обсуждать этот вопрос с Нэнси.
— Хотите кофе? — Лаура взяла кофейник.
— Не откажусь. — Нэнси добавила две ложки сахара в дымящуюся кружку, которую ей подала Лаура. — А пончики еще остались?
— Они в шкафу. Я думала, вы на диете.
Нэнси Бейкер достала из шкафа пончики и мгновенно проглотила один, с удовольствием облизала пальцы, выпачканные сахарной глазурью.
— Я бросила все эти глупости, — объявила она без сожаления. — Мне некогда считать калории. Просиди я на диете хоть до Страшного суда, все равно не стану изящней. Кроме того, Клему я так больше нравлюсь. Он говорит, что это придает особый вкус любви.
Улыбаясь, Лаура спросила:
— Как вы провели выходной?
— Неплохо, — отозвалась Нэнси, вытирая губы. — Не могу пожаловаться. У собаки течка, а маленький Клем вытащил откуда-то балетные туфли сестры, надел их не на ту ногу и проходил так весь день. Мы пробовали их отобрать, но он поднял такой крик, что пришлось оставить его в покое, пусть ходит, если ему охота. Зато в семье мир.