- Боже правый, Старбак… - ахнул он при виде командира роты «К», - Что с вами?
- Плохо спал, сэр.
- Больше похоже на то, что вы плохо умерли. Плохо и не до конца. – фыркнул Бёрд, - Я вам никогда не рассказывал о Мордехае Муре? Он был штукатуром в Фальконер-Куртхаусе. Как-то во вторник с ним приключилось несчастье. Умер он. Вдовушка выплакала все глазыньки, дети выли ошпаренными котами, похороны назначили на субботу. И вот, представьте себе картину: развёрстая могила, вокруг – толпа горожан в трауре, преподобный Мосс уже открыл рот, дабы обрушить на нас одну из своих нуднейших речуг, ан не судьба. Гроб открывается, и из него восстаёт виновник торжества! Живёхонький, как вы или я. Ну, по крайней мере, как я, если быть совсем точным. А видок у него был один-в-один, как у вас сейчас, Старбак. Один-в-один. Такой же помятый и не совсем от мира сего.
- Мерси за комплимент, сэр.
- Всегда пожалуйста. Потом все разошлись по домам, а док Билли вцепился в несостоявшегося покойничка, как собака в кость, и, подвергнув его тщательному осмотру, напророчил Мордехаю ещё минимум десять лет жизни. А тот возьми и окочурься на следующий же день! И теперь уже окончательно. Доброе утро, сержант!
- Доброе утро, майор. – пробурчал Труслоу.
Ни один из офицеров не мог похвастать тем, что слышал от Томаса Труслоу обращение «сэр», даже командир Легиона Бёрд, хотя майору сержант, несомненно, симпатизировал.
- Помните Мордехая Мура, Труслоу?
- Чёрт, да. Недоумок и ради спасения души не сумел бы ровно штукатурку класть. Нам с отцом однажды пришлось после него половину хлопкового склада переделывать. Бесплатно, между прочим.
- Значит, строительное дело не понесло с его кончиной той утраты, которую, несомненно, понесло бы с его воскрешением. – бодро и сложно заключил Бёрд.
Бёрд имел прозвище «Птичка-Дятел», и был высок, нескладен и тощ, как скелет. Он возглавлял крохотную окружную школу в Фальконер-Куртхаусе в тот момент, когда муж его сестры, крупнейший местный землевладелец Вашингтон Фальконер создал Легион своего имени. Сейчас Вашингтон Фальконер, получивший ранение под Манассасом, долечивался в Ричмонде, оставив вместо себя Бёрда заправлять в Легионе на птичьих (как бы каламбурно это ни звучало) правах. В Легион Таддеус Бёрд вступил, вероятно, одним из последних, да и неизвестно, вступил бы вообще, если бы сестрица не сосватала его мужу в майоры для ведения бумажной работы. На диво всем, бывший учитель проявил себя командиром даровитым и умным. Люди его любили, может, потому, что чувствовали в нём насмешливую снисходительность к слабостям человеческой натуры.