Желание прогулять? Да, возникло такое. Но я выдохнула, расправила плечи и осторожно потянула на себя створку.
И тут же услышала:
— Ну надо же. А мы уже не надеялись… — В голосе Эмиля фон Глуна звучали знакомые ядовитые нотки. — Входите, Дарья. Не стесняйтесь.
Лицо мгновенно опалило жаром, но я действительно не застеснялась и порог аудитории всё-таки переступила. Глун, свежий и бодрый, стоял возле кафедры и невозмутимо взирал на меня. А сокурсники… сидели и старательно что-то строчили, причём не в тетрадях, на отдельных листках.
— А у нас тут самостоятельная работа, — пояснил очевидное Эмиль. И добавил, с особо-ехидной интонацией: — Зачётная, кстати.
Захотелось взвыть! А потом сказать что-нибудь резкое, и при этом остроумное. Но увы, все мои силы уходили на то, чтобы не улыбнуться в ответ на этот цирк.
Вот ведь зараза! Нет, понятно, что на людях он обязан вести себя как всегда, но после того, что между нами было, воспринимать этот его менторский тон оказалось предельно сложно.
— Для вас, Дарья, у меня тоже листок есть, — продолжил тем временем Глун. — Так что не стойте, проходите. И да, присаживайтесь!
Я, конечно, повиновалась — спешно направилась к привычному месту на первом ряду. Но была остановлена прохладным:
— Нет, не туда. Сюда.
Повернув голову, я увидела, что Эмиль указывает на преподавательский стол, и что туда же кладёт выхваченный из папки лист.
— Садитесь сюда, Дарья, — повторил декан.
А когда я, невероятным усилием подавив желание расхохотаться, приблизилась и села куда велено, продолжил:
— И пишите… объяснительную.
— Какую ещё объяснительную? — не сдержавшись, уточнила я.
— Обыкновенную, — даря лёгкую улыбку, отозвался Глун. — Пишите, почему вы, будучи не самой преуспевающей студенткой, позволяете себе столь возмутительные дисциплинарные нарушения, как опоздания.
Мой шок был не сильным, но искренним. Я едва успела прикусить язык, чтобы не спросить у Эмиля — он совсем офигел или как?
И норриец мою реакцию, разумеется, заметил…
— Пиши-пиши, — наклонившись ближе, шепнул он. — Кстати, вариант «просто проспала» не принимается.
— А как же самостоятельная работа? Вы же сами сказали, что она зачётная.
Глун равнодушно пожал плечами, а в глубине синих глаз вспыхнули яркие озорные огоньки.
— Ты опоздала. Так что самостоятельную будешь писать как-нибудь потом. В другой раз.
Ах вот он как запел! Ну Эмиль, ну зараза… Ладно, я тебе это припомню.
— Что-то ещё? — вырвал из мыслей декан. И такое самодовольство в голосе прозвучало, что у меня вновь щёки вспыхнули. — Что-то неясно?
— Всё ясно, — подарив улыбку, ответила я. Тут же выхватила из бокового кармана сумки шариковую ручку и склонилась над листком.