Во всех остальных случаях происходит…
Движение по траектории…
Образ цели, вложенный магом в атакующее заклинание…
Сложность заклинания и…
Когда сокурсник договорил, а в аудитории снова воцарилась тишина, лорд Глун аккуратно сложил листок вчетверо и убрал его в одну из двух папок, с которыми обычно являлся на занятия. И только после этого поднял голову и взглянул… нет, не на Рестока, на меня.
— Дарья Андреевна, а вы неплохо пишете, — совершенно обыденным, предельно ровным тоном сказал он. — О карьере литератора никогда не задумывались?
Я помотала головой, потом всё-таки нашла в себе силы ответить:
— Нет, лорд Глун. С некоторых пор я мечтаю о карьере мага.
Браво мне! Голос прозвучал ещё ровней, чем голос Глуна.
— Жаль, — отозвался Эмиль. И тут же пояснил: — Это я не про магию, про литературу. У вас неплохо получается. Может быть в качестве увлечения? Как говорят у вас на Земле — хобби?
Увы, тут я с ответом не нашлась, а декан добил:
— Я бы почитал.
И всё! Вот теперь шпионская выдержка дала сбой! Губы Эмиля дрогнули в совершенно нереальной, почти мальчишеской улыбке. И пусть длилось это всего долю секунды, но, чёрт возьми, эту улыбку вся аудитория видела.
Но дальше было хуже…
Декан окинул пространство привычным строгим взглядом и в определённый момент запнулся. Спросил, не скрывая удивления:
— Ресток? Вы почему стоите?
— Эм… — ответил парень.
А Эмиль фон Глун нахмурился, но тут же как будто вспомнил. Потёр переносицу и произнёс:
— Ах да, вы рассказывали нам о структурных особенностях жидкого огня…
— О наведённых ударах, — после очень долгой паузы, решился поправить Ресток.
— Да? — Тон Глуна растерянности не предполагал, но было совершенно ясно в каком декан состоянии. — Что ж… В таком случае… Будьте добры повторить.
Новая волна тишины была не гробовой, а прямо-таки космической! Словно мы в вакууме оказались. Понятия не имею, чем бы всё это закончилось, если бы не Эмиль.
— Ну же, — с нажимом сказал он. В голосе прозвучали стальные нотки. — Не задерживайте аудиторию, Ресток.
Это было убийственно, но парень действительно повторил. Вот только теперь его не слушал никто, кроме самого Глуна. Я же сидела и понимала — пропала! Окончательно и бесповоротно потерялась в этом суровом норрийском обаянии.
Вот зачем он так со мной, а?
А сама? На кой чёрт описала в объяснительной записке тот сон?
Ах да… Меня лже Глун спровоцировал. Но блин!
Нет, я решительно ничего не понимаю. И понятия не имею, как вести себя дальше.
Остаток учебного дня прошел как в тумане. Я посещала лекции и семинары, слушала-отвечала-записывала. Ещё стоически сносила пристальные взгляды сокурсников и в кои-то веки искренне радовалась тому, что я — изгой.