Прит же, как всегда, была непозволительно-великолепна. Распущенные волосы, карминовое платье в пол с вырезом на спине почти до самых ягодиц и таким же смелым разрезом подола практически от бедра на каблуках недосягаемой высоты.
Когда мы зашли за Максом, тот остолбенел.
- Проводишь нас таких красивых на вечеринку? - Кокетливо хлопая ресницами, спросила Прит.
Она флиртовала, даже не задумываясь над тем, что делает, так сказать, на полном автопилоте. Была за ней такая привычка. Как-то раз, когда она строила глазки какому-то замшелому пеньку, с которым мы по случайности ехали в одном вагоне, я не выдержала и поинтересовалась у подруги, что вообще происходит? На что Прит недоуменно ответила, как «что?» – она просто оттачивает навыки «молчаливой беседы» или попросту стрельбы глазами и делает это не с какой-то корыстной целью, а из любви к искусству, чтобы не растерять навык.
Макс сглотнул и, кивнув «конечно», предложил мне руку.
На подходе к залу, где должно было состояться празднование по поводу окончания гонки, я поняла, откуда пошла традиция поддерживать мамзелей всех возрастов под руку: на высоких каблуках гораздо легче навернуться на ровном паркете, нежели в кроссовках на крутой и скользкой крыше.
- Как тебе? – осведомилась Прит, когда мы втроем замерли у входа в зал.
- Что бы такое сказать, чтобы из цензурного были не только запятые? Хреново… – мой честный ответ удивил Макса, подруга же, привыкшая к таким оценкам ситуаций только удовлетворенно хмыкнула.
Зал бурлил и сверкал, ассоциируясь лично у меня с ядреным японским хреном или перцем чили, потому как поневоле глаза начинало щипать от яркости и пестроты нарядов. Девушки, иногда в столь откровенных платьях, что я по сравнению с ними была послушницей монашеского ордена. Парни выглядели гораздо скромнее и проще, хотя взгляд нет-нет да и цеплялся за некоторых весьма экстравагантных (шорты поверх цветных колготок или строгий пиджак в сочетании с юбкой а-ля папуас) представителей условно-сильной половины человечества.
Удивившись причудам земной моды, я еще раз пробежалась взглядом по залу, выискивая место, где бы можно было спокойно посидеть. Внимание привлекла группа парней и девушек. В центре компании находился не кто иной, как Браен, в белой, расстёгнутой на верхнюю пару пуговиц рубашке и джинсах. Одну руку он запустил в слегка растрепанные волосы, доходившие ему до плеч, а второй приобнимал очередную красотку, при этом довольно ухмыляясь. Парни о чем-то спрашивали Браена, тот с неохотой отвечал. Казалось бы, обычная беседа обычных мужчин, но их выправка сразу говорила о том, что это не абы кто, а кадеты. Присмотревшись, поняла, что практически все молодые люди в зале (не считая попугаистых чудиков) – военные, а вот девушки, наоборот, напоминали дам полусвета. Это насторожило. Моё выражение лица удивило подругу, и она спросила, в чем дело. Пояснив, как бы нас не приняли за девиц, неотягощенных лишней моралью, я весьма удивилась реакции Прит.