Я открыл дверцу, чтобы сесть в машину.
— Эй, ты куда? — учуяв мою слабину, спросил мужик. — А «гайцев» дождаться?
Я охлопал правой рукой полу пиджака, во внутреннем кармане которого должен был находиться бумажник. Он был на месте, я вытащил из него несколько пятитысячных купюр и протянул мужику. Пальцы мои разжались еще до того, как он дотянулся до них. Купюры выпали, он бросился их собирать. А я сел в машину и поехал, не разбирая дороги.
А если все-таки в квартире лежал труп женщины? Что, если погибла моя жена? Хоть она и тварь, но все-таки я ею дорожил.
Я остановил машину, нашел телефон, набрал номер Серафимы и, услышав ее голос, нажал на кнопку сброса. Что-то не было у меня желания разговаривать с ней. Жива, и ладно…
Еще я позвонил Курдову, но его телефон по-прежнему не отвечал. Где он может быть? Почему не отвечает? Может, это он меня и подставил под убийство?
В мыслях об этом я на какое-то время снова выпал из реальности. Я ехал куда глаза глядят. Ехал тупо и долго.
А когда решил все же вернуться домой, оказалось, что я нахожусь далеко от Горанска. А мне нужно было домой. Я должен был поговорить с женой, узнать, как она оказалась на улице Полевого и что там произошло. И еще мне нужно было посмотреть ей в глаза…
Было уже темно, когда я подъехал к дому. Охранник открыл ворота, а когда я остановил машину, подошел ко мне:
— Вадим Борисович, тут из полиции приходили.
— Что им нужно? — Мой голос дрогнул от волнения.
— Ну, там капитан какой-то был, он с Серафимой Платоновной разговаривал.
Сима выбежала из дома и застыла на пороге, с тихим ужасом глядя на меня. Я отослал охранника, подошел к ней.
— Ну, здравствуй… Как тебя назвать, не подскажешь? — зло спросил я.
— Как я заслужила, так и называй…
— А уши не завянут?.. Дети спят?
— Да.
Я надвинулся на нее, собираясь зайти в дом, и она пугливым зайцем отскочила в сторону. Я прошел в свой кабинет, сел на диван, обхватил голову руками.
— Что с тобой? — спросила она, запустив пальцы в мои волосы.
— Чего менты хотели? — спросил я и дернулся, когда ее пальцы коснулись раны на голове.
— Чем это тебя? — Ее голос прозвучал сиреной «Скорой помощи».
— Я, кажется, о чем-то спросил?
— Сказали, что ты убил человека. Какого-то Чайкова.
— Какого-то Чайкова?! А разве ты не к нему сегодня ехала?
— Нет, не к нему. Я была в сороковой квартире, а Чайкова убили в тридцать шестой.
— Кто его убил?
— Не знаю. Но говорят, что ты.
— И ты в это веришь?
— Нет, — четко ответила она.
— Значит, знаешь, кто убил? — вспылил я.
— Не знаю.
Сима вышла из кабинета. Я решил, что сделала она это в знак протеста, но ошибся. Она всего лишь принесла перекись водорода, чтобы продезинфицировать давно уже запекшуюся рану на голове. Ничего страшного там не было, кость цела, а кожа заживет.