— Так у нас времени вагон и… Я бы даже сказал, целый лес у нас времени. Если на кубометры перевести, на всю жизнь хватит, — с кислой усмешкой сказал я.
— Жизнь в кубометрах не измерить. Хотя тот же кирпич в кубометрах меряется. И кирпич, и блоки… Давай, капитан, поднимайся, идти надо.
Мы прошли метров сто и обессиленно рухнули под пышный куст можжевельника, который встал у нас на пути. Его нужно было обходить, но мы уже были не в состоянии держаться на ногах. Их у нас было немного — три ноги на двоих…
— Тяжелый ты, капитан, — пытаясь восстановить дыхание, проговорил Нефедов.
— Какой есть…
Будь на его месте кто-нибудь из своих, я бы предложил более простой план моего спасения. Тот же Юра Станков мог оставить меня здесь, а сам налегке выйти к людям. Но Нефедов не вернется, если предложить ему такой план. Найдет людей, направит ко мне помощь, а сам тю-тю…
Он снова достал мобильник, но зона приема ему так и не улыбнулась.
— Ничего, выберемся. — Казалось, он уговаривает самого себя.
Я косо глянул на него — вдруг он не сможет себя уговорить и уйдет?
Он заметил мой взгляд, угрюмо усмехнулся:
— Я сам офицер, капитан. А это значит, что я тебя не брошу.
— И каких войск, офицер?
— А это имеет значение? Пять лет в училище, год службы, а потом увольнение… Давно это было.
Нефедов лег на траву, вытянулся в полный рост, закрыл глаза и, как мне показалось, ушел в себя. Похоже, на него нахлынули воспоминания…
…Справа ветер в кустах шелестит, слева музыка играет, перед глазами раздувается подол сарафана. Кучерявый парень из кожи вон лез, чтобы как можно сильнее раскачать лодочку, и добился своего — девушка визжала от страха и восторга. Воздушный поток раздувал ее белый, в черный горошек, сарафан, обнажая длинные ноги до самых вершин, она крепко хваталась за поручни, поэтому не могла придержать подол. Зрелище захватывающее, но я человек с понятиями, поэтому демонстративно смотрел на куст сирени — еще не цветущей, но готовой к этому. Пчелы над завязями цветков кружат. Майский парк уже зазеленел молодыми листьями, а скоро будет утопать еще и в цветах.
С погодой все понятно. Май выдался хороший, солнечный, в июне будет еще жарче, а может, напротив, похолодает. Но лето наступит в любом случае, затем будет осень, зима. Как должно быть, так и будет. А в моей жизни определенности нет. Праздники закончатся, и нужно будет решать вопрос, где и как работать. Вариантов пока два: или на кирпичный завод наниматься, или поступать на службу в полицию.
Служба — это надежность, выраженная в гарантиях от государства, перспективы карьерного роста, бесплатное жилье, ранняя пенсия. Все это хорошо, только государственная гарантия оказалась ненадежной. Уволили меня по сокращению штатов. Часть расформировали — всем спасибо, все свободны. А ведь я в очереди на жилье стоял, мне через пару лет квартиру могли дать, а через три года «капитана» присвоить. А так я даже до «старшего лейтенанта» не дотянул, всего два месяца до этого звания не дослужил. И квартира накрылась медным тазом, и без малого шесть лет выслуги ничего уже не значат. Нет больше доверия к государевой службе. Но и кирпичный завод не сахар. Вакансии там вроде бы есть, но зарплата, говорят, не очень. В условиях рынка и гиперинфляции выживает сильнейший, а наш поселковый завод дышит на ладан. В городе с работой туго. Разве что в Москву податься, это не так уж и далеко — всего тридцать километров. Сел рано утром на электричку, и через час-полтора уже на месте…