Мать Коринны посвятила свою жизнь семье и домашнему очагу и недолюбливала свою сестру, искательницу приключений. Тем не менее, она никогда не препятствовала Коринне видеться с ее тетей. А когда Коринна подросла, мать определила ее в Спелмановское училище, где когда-то училась тетя Феодосия. Это было очень интересное заведение. Его основателями были две белых миссионерши из Новой Англии, всегда носивших одинаковые платья. Поначалу ютившееся в церковном подвале, училище вскоре переехало в бывшие армейские казармы. Со временем две дамы-основательницы сумели получить большие пожертвования от некоторых богатейших семей Америки, и училище стало расти. Появились новые здания, вокруг выросли деревья. Девиц учили чтению, письму, арифметике, шитью, кулинарии, домоводству. Но более всего их учили служить Богу и своему цветному народу. Их официальный девиз был: НАША ШКОЛА РАДИ ХРИСТА. Мне часто казалось, что их неофициальным девизом должно было быть: НАШЕМУ НАРОДУ ПРИНАДЛЕЖИТ МИР, потому что выпускницы училища трудились на благо своего народа по всему миру. Это было просто поразительно. Милые и любезные молодые женщины, чье знакомство с окружающим миром иногда ограничивалось училищем и тихим родным городком, после окончания училища без лишних раздумий уезжали работать в Индию, Африку, на Восток. Или же в Филадельфию и Нью-Йорк.
Однажды зимой, много лет назад, за шестьдесят лет до основания школы, индейцы племени чероки, жившие в Джорджии, были изгнаны со своих земель. Они шли пешком, по снегу, в лагеря для переселенцев в Оклахоме. Треть из них погибла во время пути. Но многие отказались покинуть Джорджию. Они выдавали себя за цветных и постепенно смешались с нашим народом. Многие из их потомков учились в Спелмановском училище. Некоторые из них помнили семейную историю, но большинство из них забыли свою родословную. Если они и вспоминали когда-либо о своих корнях (а индейцев вспоминали все реже, потому что их там не осталось), то думали, что желтоватый или красноватый цвет их кожи и волнистые волосы происходят от белых, а не от индейских предков.
Даже Коринна так думала, рассказывал Самуил. Но я всегда чувствовал в ней индейскую кровь. Она была такой тихой, такой созерцательной. Она с такой пугающей быстротой уходила в себя, если чувствовала, что окружающие не смогут оценить ее духа и отнестись к нему с уважением.
Когда мы были в Англии, Самуил мог легко говорить со мной о Коринне. И мне было не тяжело слушать.
Как все странно, говорил он. Я уже немолодой человек, и все мои мечты о помощи людям оказались просто мечтами. Как бы мы с Коринной тогда, в юности, посмеялись над самими собой. ДВАДЦАТЬ ЛЕТ РАБОТЫ ДУРАКОМ, ИЛИ ЛИСТВЕННАЯ БОЛЕЗНЬ: ТРАКТАТ О ТЩЕТЕ ВСЕГО ЗЕМНОГО В ТРОПИКАХ. Или что-нибудь в этом роде. Мы потерпели такое горькое поражение, сказал мне он. Мы стали не менее смехотворны, чем Алфея с Феодосией. Мне кажется, болезнь Коринны была вызвана, по крайней мере отчасти, этими мыслями. У нее была хорошая интуиция, гораздо лучше, чем у меня. И людей она понимала намного лучше. Она часто говорила, что олинка относятся к нам с неприятием, но я не соглашался с ней. Но ведь это так и есть, могу тебе сказать.