Она пробежала пальцами по рисунку, и ее глаза медленно наполнились слезами.
Она была так похожа на Оливию, сказала Коринна. Я боялась, она захочет забрать ее у меня. И поэтому постаралась ее забыть как можно скорее. Я запомнила только продавца, нахамившего мне в лавке, мне, выпускнице Спелмановского училища и жене Самуила. Я думала, что я что-то собой представляю, а он обращался со мной, как с простой черной бабой. Я была так оскорблена. И так разгневана. Я только об этом и думала, даже Самуилу рассказывала по пути домой. А о твоей сестре — как ее звали? — Сили? — ни слова ему не сказала. Ни слова о ней.
Она начала всерьез плакать, а мы с Самуилом сидели рядом и держали ее за руки.
Не плачьте, сказала я. На самом деле моя сестра очень обрадовалась, когда встретила вас с Оливией. Она была просто счастлива, что увидела ее живой. Она ведь думала, что оба ее ребенка мертвы.
Бедная она, бедная, сказал Самуил. Мы еще посидели, держась за руки, и поговорили, пока Коринна не уснула.
И, Сили, посреди ночи она проснулась, повернулась к Самуилу, сказала: верю — и все равно умерла.
Твоя горестная сестра Нетти.
Дорогая Сили,
Мне казалось, я научилась переносить жару, постоянную влажность, пар от одежды, мокроту под мышками и между ног, но приходят мои ежемесячные гости, а с ними неудобства, боли в животе, слабость — и я должна вести себя так, будто со мной ничего не происходит, чтобы не ставить в неловкое положение Самуила, себя и детей. Не говоря уж о деревенских жителях, которые вообще считают, что женщины в такое время не должны показываться кому-либо на глаза.
К Оливии впервые пришли ее месячные гости сразу после того, как умерла ее мать. Мне ничего не говорится; но я думаю, она делится с Таши. Я не знаю, как начать говорить об этой предмете. Это неправильно, но для Оливии важно, чтобы на нее не смотрели как на чужую, а у олинка не принято говорить с девочками на эти темы, иначе ее мать и отец будут очень недовольны. А единственный обряд посвящения в женщины, который есть у олинка, такой кровавый и болезненный, что я запрещаю Оливии даже думать о нем.
Помнишь, как я была напугана, когда у меня в первый раз это началось? Я думала, что я поранилась, но, слава Богу, ты была рядом и успокоила меня.
Мы похоронили Коринну по обычаям олинка, обернув ее в ткань, под большим деревом. Ее доброе сердце, ее обаяние, ее ученость — все ушло вместе с ней. Я знаю, мне ее будет вечно не хватать. Она столькому меня научила! Дети были ошеломлены смертью их матери. Они знали, что она болеет, но детям всегда кажется, что смерть не может коснуться их родителей или их самих. Это были странные похороны, мы все были одеты в белое и наши лица раскрашены белой краской. Самуил совершенно потерян. Мне кажется, они со дня свадьбы ни разу не разлучались.