К сожалению, семь первых опрошенных почтальонов впервые слышали имя Мелани Бельвуар.
Ничего не поделаешь, придется проявить терпение. Уж чему-чему, а терпению Гран-Дюк за годы расследования научился как никто. Тем более что теперь у него появился настоящий стимул. Он вплотную приблизился к разгадке…
Подумать только, на каком тонком волоске порой висит человеческая жизнь! Каких-нибудь четыре дня назад он был готов пустить себе пулю в лоб. Еще бы минута, и…
Гран-Дюк поднес к глазам бинокль. Грузовичок преодолел с десяток из разделявших их горных поворотов.
Кредюль Гран-Дюк сжал в кармане рукоять револьвера. Это был матеба модели 6 Unica. Полуавтоматический. С тех пор как разорилась производившая это оружие американская компания, его револьвер превратился в почти коллекционный экземпляр. Приходилось даже закупать патроны в Канаде, едва ли не на вес золота — по сорок канадских долларов за коробку из шести штук. Но Гран-Дюк не скупился на траты. Деньги у него были. Вчера утром ему в гостиницу Моники Женевэ доставили еще сто пятьдесят тысяч франков, отправленных Матильдой де Карвиль.
И это был только аванс.
Чему его не хватало?
Может быть, душевного спокойствия?
Он вспомнил про свой дневник. Должно быть, Лили и Марк уже успели его прочитать. Маловероятно, что кто-то из них затем отправился к нему домой и нашел труп. Но даже если это случилось, он ничем не рисковал, поскольку принял меры предосторожности. Для них он будет жертвой, но уж никак не убийцей. Что же до остального… Достаточно ли осторожен он был, чтобы никто не заподозрил правду? Чтобы никто не догадался, что именно произошло с газовым баллоном ноябрьской ночью 1982 года…
С годами Гран-Дюк сумел убедить самого себя, что он ни в чем не виноват. Он был всего лишь послушным инструментом в руках Карвилей, исполнителем их воли. Лично он совершенно не желал Витралям смерти. Откажись он тогда от предложения Леонса де Карвиля, тот нашел бы другого наемника, который сработал бы гораздо грубее и, уж конечно, не пощадил бы Николь Витраль. И вообще, с тех пор он многократно искупил свою вину. Он искренне привязался к Николь и ее внукам. Узнал их лучше и даже полюбил. Да, полюбил! Особенно Николь. Больше он их никогда не предавал. Занимаясь расследованием, он старался хранить беспристрастность. И честно написал обо всем, что узнал, в дневнике. Абсолютно честно.
За исключением эпизода, имевшего место в Летрепоре.
Нет, он не ангел и никогда не выдавал себя за ангела. Но он работал добросовестно. Взять хоть эти проклятые тесты ДНК, результаты которых едва не свели его с ума и подтолкнули на грань самоубийства. Каких-нибудь четыре дня назад он был на волоске от гибели…