— Ну да, конечно, они же видели его и на звонке, и на брелке для ключей! — осенило Мари, — Ваша гостиница называется «Ведро»? — спросила Мари.
— Да! Рады, что вы сообразили! — рассмеялась Агнетта.
— А почему такое название? — поинтересовалась Мари.
— Это была выдумка моего покойного мужа, — с благоговением сказала Агнетта, — Он любил говорить, что ведро — единственное место, из которого в этом чертовом городе можно вылить воду.
Все снова рассмеялись. Все, кроме Луиса. Он встал из-за стола и холодно кивнул оставшимся:
— Мам, Ушер, Мари Шартель, — его взгляд скользнул по сворачивающему палатку из салфетки Карлу, — Карл. Спасибо за общество, но мне пора, — и он, не слушая возражений матери, снова открыл окно, и уже через секунду растворился в дождевом тумане.
Луис перепрыгивал с крыши на крышу с такой скоростью, что можно было подумать, будто он готовится к какому-то большому состязанию, но, на самом деле, он даже никуда толком не направлялся. Ему просто необходимо было полетать: почувствовать свободу от этой гостиницы, ее шумных постояльцев, и, конечно же, от матери с ее новым «женишком». Никто в этом доме не понимал его, никто даже не интересовался тем, кто он. Все общение чаще всего сводилось к:
— Как ты, милый?
— Нормально.
— Будешь жаркого?
— НЕТ.
— Ты куда?
— Никуда.
— Ну и чудненько! Погуляешь!
Луису очень не хватало отца: пожалуй, единственного, кто его хоть во что-нибудь ставил. Отец учил Луиса искусству трубочиста, учил летать, они часто болтали, сидя на крыше их «ведра»… И как только его мать может говорить об отце в этом шутливом тоне!? Неужели она не уважает его память? Хотя куда ей! Корнями она не здешняя: веселушка, привыкшая в душе к вечному солнцу. А отец был из дождливых Кирпичных Труб. Луис почти все взял от него и, слава луне, ничего от матери… кроме темных волос, конечно же, хотя и в них, гордостью Луиса, мелькали серебряные отцовские пряди.
Незаметно для него самого, ноги привели Луиса на крышу городской библиотеки. Это было огромное, неказистое сооружение, выглядевшее, с кучей надстроенных ярусов, так, словно это перевернутый многоярусный торт. Кроме того, в библиотеке — для того, чтобы книги не заплесневели от сырости — было столько каминов, что вся крыша представляла собой нечто вроде огромного органа, с трубами всевозможной высоты и толщины, испускающими темные клубы дыма.
Луису нравилось это место: тут можно было легко укрыться от посторонних глаз и поразмышлять о жизни, но сегодня, похоже, за трубами библиотеки укрывался не он один. Луис точно чувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Он резко развернулся и бросил горстку золы туда, где, по его мнению, был шпион. Зола создала легкий взрыв: достаточный для того, чтобы подпалить шпионскую крысу, но слабый для какого-либо иного вреда. В расчете количества золы на операцию Луис всегда был очень хорош, видимо, намного более хорош, чем в обнаружении за ним служки. Или его противник был более ловок и быстр, чем Луис предполагал… Так как холодные хлопки аплодисментов раздались совсем с другой стороны.