— Прекрасная работа, господа, — невыразительно и вяло просипел Хидейк, — великолепная реакция, Шаас. Поздравляю всех, мы спасли принца Тродда.
— Он… жив? — язык заплетался, а тело отказывалось повиноваться, но я кое-как приподнялся на локтях.
— Жив. — Карл брезгливо потыкал Тродда пальцем, — и жить будет.
— Хорошо, — удовлетворенно выдохнул я и лишился-таки чувств.
ГЛАВА 41,
в которой ярко проявляется сила чувств
В зале для проповедей было пусто и тихо. Казалось лишь, что в темном углу, где уже который день росла и подрагивала необъятная туша, стоит большущая кадушка с тестом и время от времени тихо вздыхает. Хротлину было страшно. Хотя вряд ли бы кто смог назвать такую его жизнь жизнью, появление на заводе чужаков его здорово разозлило. Он хотел уничтожить их, хотя хозяин не позволял, и теперь орку — хотя от орка в нем уже ничего не осталось — было очень и очень страшно. Хозяин возвращался.
Лязгает дверь подземного коридора, и три тени, как плавники акул, врезаются в полумрак, полосуют его на аморфные лоскуты. Мечутся под куполом громкие голоса.
— …Понимаешь, законы Творца — вещь довольно хрупкая. Для тех, кто понимает их душой, они ясны, понятны и однозначны. Но когда ты начинаешь думать головой, включаешь логику, соображаешь, как они могут облегчить тебе жизнь — тут же находится множество лазеек.
— Но тогда ведь, получается, ты идешь против них!
— Умница. Но при этом ты настолько уверен, что чтишь заповеди до последней буквы, что начинаешь мнить себя настоящим праведником. Так и Хротлин — он знал, что грехи придется искупить. Знал, что должен раскаяться. Но жажда свободы оказалась сильнее. И наш добрый друг подошел к делу логично, в чем я ему с удовольствием помог. Он делал все, что хотел, зная, что настанет миг — и я помогу ему сполна за все заплатить. Он даже убедил себя, что сумеет в нужный момент раскаяться.
— Но отец, разве это искупление? Он же натворит еще больших бед.
— Вот только сам он уверен в обратном. Пойми, сынок, когда дело доходит до личной выгоды, одушевленный всеми силами старается подогнать реальность под себя. Это в его природе. А я всегда рад укрепить его в нужных мыслях. И никто не в обиде — он получает вожделенную свободу и прощается с опостылевшей совестью, я же получаю его самого.
Мальчишка стоит и переваривает услышанное. По его лицу ходят кругами восхищение и обожание. Старик на миг замолкает, внимательно оглядывает помещение, как ни в чем не бывало кивает притаившемуся Хротлину и начинает говорить коротко и деловито.
— Так, Гиста с нами больше нет, значит, тебе придется его заменить.