— Меня это устраивает.
— Очень хорошо. Я возьму свободный день в среду.
Пять лет Маргарет была счастлива.
Она получила мужчину, которого избрала для себя. (Он, со своей стороны, был, как ни странно, очень доволен и оказался на удивление домоседом.) Она получила собственные деньги — свою долю материнского состояния. (Она даже не ожидала, что их будет так много, но отец расщедрился.) Она купила особняк на Пятидесятой улице. Ресторан был переведен туда и процветал по-прежнему. Ее контора находилась над рестораном, а квартира занимала два верхних этажа. Ни ей, ни Жоржу незачем было выходить из дому — эта мысль обволакивала ее ощущением безопасности. Каждое утро она открывала глаза в радостном предвкушении, каждую ночь закрывала их, удовлетворенно смакуя прошедший день. Она начала коллекционировать знаменитости — методично, по категориям (эта идея осенила ее как-то утром), начав с алгонкинской группы. Стены ее конторы украсились портретами пьяных литературных львов. Когда ей приелось их лошадиное остроумие, она обратилась к политике, затем к Голливуду, присоединяя к своей коллекции каждое имя, которое казалось ей знакомым. Трижды она полностью переделывала квартиру, не оставляя ни единого предмета из прежней обстановки, и остановилась в конце концов на темно-красных стенах и тяжелом, пышном барокко.
— Ну, теперь ты оставишь квартиру в покое? — спросил Жорж.
— Такой она мне нравится. Надо поискать, чем еще заняться.
— Детьми, — жестко сказал Жорж. — Ты об этом когда-нибудь думала?
Она покачала головой:
— Не сейчас.
Она познакомилась с Эдвардом Мэтьюзом. Он был бейсболистом, а она в это время коллекционировала знаменитых спортсменов. В течение трех месяцев он еженедельно садился в Чикаго на экспресс «Двадцатый век» и ехал на свидание с ней в Нью-Йорк, затем их роман оборвался так же внезапно, как и начался. Слишком много времени уходило на дорогу, с безмолвной улыбкой подумала Маргарет. У нее уже завелся другой любовник, пухленький коротышка-репортер из «Нью-Йорк таймс». Она сменила его на высокого ирландца, оптового торговца кофе, который жил по соседству с ними, на Пятидесятой улице. А затем Жорж Лежье получил неподписанное, напечатанное на машинке письмо в конверте с грифом «Нью-Йорк таймс». Он проверил полученные сведения и убедился, что они верны.
Он не нарушил привычного распорядка дня. В полночь он кончил свои дела в ресторане, поцеловал отца и проводил его до машины. Потом отпер дверь своей квартиры и через черно-белую переднюю прошел в гостиную.
Маргарет ждала его там. Она ничего не заметила — он часто бывал бледен, когда уставал, он часто входил в комнату молча. Она встала, чтобы показать ему свою новую парчовую пижаму.