Кондор улетает (Грау) - страница 168

В заупокойной службе на кладбище Метери участвовали трое священников, архиепископ и десяток причетников. Ладанный дым окутывал новую гробницу из красного мрамора, белыми струйками обвивал склоненных скорбящих ангелов по четырем углам. Но тут было только имя Энтони, высеченное огромными буквами. Несмотря на все поиски, несмотря на вознаграждение, предложенное его дедом, Энтони ускользнул от них. Он остался в постели, которую выбрал для себя сам.

Энтони не было, он ушел. Он выскользнул из комнаты, он прокрался вниз по лестнице, он пробежал через сад к морю. И исчез в нем.

Он даже пирогу спрятал от них — от десятков и сотен людей, которые обшаривали прибрежные болота, которые осматривали залив с низко летящих самолетов и рыбачьих лодок. Зачем Энтони оставил себе пирогу? Куда он ушел, что ему могла понадобиться эта утлая лодчонка? Куда он ушел?

Она с воплями бегала по всему дому, по садам и холмам вокруг, по лугам. Она разослала слуг во всех своих автомобилях искать его на дорогах. А сама стояла на веранде, приютившись в тени, сжимая ладонями лицо, словно оно могло вот-вот рассыпаться, и смотрела, как восходит солнце…

Она даже не подумала искать на берегу… Так плохо она его знала. Так ошиблась.

Движение времени обратилось вспять. Энтони становился все меньше, свернулся в эмбрион, вернулся в ее утробу, разделился на первые слагаемые — яйцеклетку и сперматозоид — и ушел еще дальше, в ничто, которым был до их объятия. В свой последний недосягаемый тайник.

Его нет.

Она приняла эту боль с тупым стоицизмом предельного утомления. Она но молилась о том, чтобы его тело было найдено. Ее отец молился, ее сестра молилась — они поручили целому монастырю монахинь молиться за обретение Энтони.

Анна видела только плакат, пригвожденный к вратам небес: «Разыскивается, живой или мертвый».

Бесконечные молитвы, молитвы, разворачивающиеся гигантской ковровой дорожкой, чтобы устлать путь Энтони на небеса.

А где он? Скрылся.

Молитвы найдут его, молитвы возвратят его. Как магнит — железные опилки. Он будет извлечен из своего убежища в лоно своей семьи, одесную бога…

Но Энтони оказался хитрее, находчивее, обманчивее — и спрятался.

Муравьиные укусы гноились, и ее сжигал жар. Она облепила себя содовыми компрессами, а потом сменила их на негритянские пластыри из семи трав.

Энтони, вернись.

Сейчас, даже сейчас, неделю спустя, выйди из залива, пройди по водам в блеске иссиня-черных волос, с моим лицом вокруг твоих глаз, с моей кожей на твоих костях…

Энтони, вернись из своего убежища среди тростников, среди белых подводных стеблей, пузырей, мути, блестящих рыбьих глаз и мягких, лишенных панцирей созданий, таких, как ты. Играешь в прятки. Ну-ка, найди меня, если можешь. Но довольно играть. Пора вернуться, пора вернуться домой.