Пока Франсуаза сидела в кресле в институте, в школе, в полуподвале, разгорался скандал: кладовщик стучал в дверь склада все громче:
— Открой!
— Не открою.
— Что случилось? Я струну тебе подобрал.
— Ничего мне от вас не надо, — угрюмо отвечал Павлик.
На шум прибежал директор.
— Вот! — И кладовщик показал директору на закрытую дверь.
— Почему вы, Тареев, так странно себя ведете? — сказал директор скорее не Павлику, а закрытой двери.
— Никому не открою, — категорически заявил Павлик.
— Но мы не понимаем, что произошло! Разумные люди должны разумно объясниться. Вам не кажется? — Всеволод Николаевич с надеждой посмотрел на дверь.
Но дверь голосом Деда закричала:
— Скрипки ломают! Говорят, пилите, пилите… Не хочу пилить!.. Мы скрипачи. Музыканты!
Директор беспомощно стоял у двери. Надо было что-то предпринимать, а что? Сказать Павлику воспитательную речь или стучать в дверь кулаком?
Прибежала Верочка.
— Француженку отправила, — сказала Верочка.
Но директор показал ей на запертую дверь:
— Вот!
— Что? — не поняла Верочка.
— Не «что», а «кто», — сказал директор.
Верочка, как всегда, была на высоте: постучала в дверь одним пальцем и без всяких меморандумов сказала:
— Вызову пожарных.
Павлик помолчал, подумал, и вскоре послышалась возня и дверь открылась. На пороге появился Павлик: пожарных он уважает, как любой гражданин. Они могут научить жить и сделают это без сладких речей. Но Павлик поглядел на кладовщика и сказал:
— В суд подам. Товарищеский.
Кладовщик в удивлении открыл рот, потом закрыл: никаких ответных слов у него не нашлось. Приставил палец к веку правого глаза и подтянул глаз, чтобы хоть разглядеть Павлика. А Павлик, гордый, удалился.
В кабинете директор взглянул на гипсовый слепок руки знаменитого музыканта и, может быть, вспомнил, что и он был знаменитым музыкантом. До того памятного дня, когда его пригласили в Мосгороно и предложили быть директором. «А музыка?» — спросил Всеволод Николаевич. «Можно быть музыкантом и директором», — сказали в Мосгороно.
В Большом театре шел балет, красочная премьера — принцы, принцессы, пажи, заколдованные звери.
Это если смотреть из зала на сцену, на премьеру. Кира Викторовна смотрела так вот, из зала. А если смотреть на премьеру сквозь узкую щель, которая бывает в рыцарских шлемах, то видно все совсем иначе, по частям. Рыцарь перевел взгляд со сцены в оркестр. Оркестр огромный и разнообразный по составу. Рыцарь внимательно следил за дирижером. Ему это не надо было по ходу спектакля — он весь спектакль всего-навсего героически стоял на месте. Просто когда через щель смотришь вдаль, то видно разного очень много.