попало не бросает – перчаткой проведешь и ничего. А мой… Не до лысин же ему шкуру драть…
Пока Стикк не объяснит, что ему еще надо, – ничего делать не буду. Так и стою, положив руку на
панель управления, как все остальные… Тихо. Ждем Ульвэра. Затерялись в полумраке среди
темных задраенных “нор”… Влад продолжает мозги мучить – не замечает ни тишины, ни
опущенных глаз… Даже звери не шумят, не скребут – только их дыхание разносится эхом… Будто
они тоже ждут важных вестей… и, скорей всего, вестей плохих. Атмосфера уравновесилась между
траурной минутой молчания и сосредоточенным ожиданием стрелка на позиции.
Как нельзя некстати Стикк нам с Владом очередную головоломку задал… И без его кривых
усмешек голова неясной бедой перегружена. Раскидают нас теперь… Кого в тени Шаттенберга
бросят, кого в сияние Хантэрхайма… А Штрауб… Мы, где бы ни были, сделаем все, чтобы его
отстоять. Но нам не выносимо знать, что предстоит покинуть его без надежной замены нам – его
бойцам. Если бы Штрауб был просто нашей крепостью – это было бы не так тяжело. Но Штрауб –
разум и средоточие всех сил системы… Совету, конечно, видней, что вернее его защитит. Только
нам от этого не легче. Он – наш Центр. Лесовский считает, что стоять за него до смерти последнего
52
солдата, последнего рабочего, – это у нас чуть не в программе прописано, как у муравьев. Похоже,
так и есть. Мы и за Ивартэн стояли… Только тогда у нас еще были территории, были силы… А
теперь перенести Центр нам уже некуда – ни Шаттенберг, ни Хантэрхайм такой груз не выдержат.
И теперь это перераспределение будто вихрем нас сносит… нас – защиту Штрауба. И мы ждем
бури в этом предгрозовом затишье.
А вчера никому и мысли не приходило, что высшие командиры к цели по нам, как по трупам,
пойдут… Точнее, что по нам пройдет это перераспределение… Нельзя это так делать – втихую…
Ничего хорошего это не предвещает. И то, что Стикк тогда в руинах сказал, из головы не выходит…
И то, что нас к Боргу зачислили без хоть какого-то предупреждения, – тоже где-то в виске
негодованием стучит. Правда, точно еще ничего не известно. Может, нас это и обойдет… Борг –
несокрушимый изверг. И эту гремучую славу он заслужил делом – не одной силой, но и крайней
жестокостью. Его жесткие методы работают неизменно, когда результат нужен сразу – когда речь
идет лишь о скорости достижения цели. Только жестокость офицера – это не холодность машины,
офицер – человек. Но сейчас главное – чистый результат. Такие люди, как Борг, сейчас