Особенно дядя и тетя боялись некую Анну Ивановну, профессиональную общественницу, потомственную пролетарку, входившую во все ревизионные комиссии райкома в качестве лицемерно-нематерного гласа народа. Она сразу ощутила себя хозяйкой подъезда, устраивала муторные собрания жильцов, приглашала на них участкового милиционера и требовала разобраться с начальничками с верхних этажей. Потому что одного, пьяного, шофер каждый вечер носил в квартиру; а за другим, трезвым, водитель таскал тушенку, сгущенку и чешское пиво ящиками. Пока участковый, хищно скалясь, брал на заметку руководящих везунчиков, а сдуру явившаяся на сбор теща одного из них пыталась упасть в обморок, я и выступила:
— Вы, Анна Ивановна, перед Новым годом проверяли наш гастроном. Интересовались, много ли дефицита спрятано под прилавками. А вышли с проверки с двумя полными сумками. А на прилавках так ничего и не возникло.
Наступила недобрая тишина.
— Да у меня в сумках молоко и хлебушек лежали, — воздела к небу жирные руки Анна Ивановна.
— Неправда. Из одной мясо текло, а из другой торчала бутылка шампанского. Сумки такие набитые были, что вы их не несли — волокли.
Соседи не выдержали и расхохотались. Все всё знали, все всё понимали. А мне этот случай пошел тогда на пользу. Дядюшка немедленно отправил меня к мамочке без выходного пособия в виде шоколада и куклы, зато с ужасающими характеристиками. Когда он хлопнул нашей дверью, мама рухнула на стул и засмеялась:
— Восстановила справедливость в одном отдельно взятом подъезде, дочь? Представляю, какая физиономия была у означенной Анны Ивановны.
— Мам, физиономии давящихся хиханьками да хаханьками и никак не решающихся заржать соседей были гораздо живописнее.
С тех пор я у родственников не была. Раза два в год они являлись к нам на семейные праздники, родители наносили им ответные визиты, старого никто не поминал, и всем было хорошо. А потом, когда я обитала в безвкусно-огромном коттедже мужа, дядя с тетей одновременно погибли в автокатастрофе. Уже после похорон мама рассказала мне, что участковый был наводчиком у каких-то бандюг и квартиры обоих начальников ограбили в один день. Милиционера посадили, но украденных вещей не нашли. После этого тот мужчина, которого таскал шофер, во всеуслышание поклялся свернуть Анне Ивановне шею, но оказался клятвоотступником.
Помнится, зимой я пришла к маме повыть и сообщить, что вот-вот сбегу от мужа и перееду с сыном под родительский кров.
— Потеснитесь ради дочери и внука?
— Зачем тесниться? — лукаво улыбнулась мама. — У тебя же своя двухкомнатная три года пустует.