– А хоть бы и так, разве мала причина?
– Совершенно справедливо, вы имеете полное право прибить меня, но прежде вы должны выслушать меня.
– Мне некогда, но если есть важное дело… Тогда говорите.
– Говорить о важных делах с первой красавицей при дворе!
– Вы не сказали бы этого при моей прекрасной неприятельнице.
– Перед моей женой? Нет, сказал бы то же даже перед королевой, которая приняла ее сторону против вас.
– Какая неблагодарность с вашей стороны.
– Правда, королева виновата в отношении вас, но умалчивая об этом, я могу поклясться, что герцогиня де Лонгвилль ничего против вас не имеет.
– Это очень любезно с ее стороны.
– После того, что вы сделали для нас.
– А вы знаете это?
– Да, и не ваша вина, если не удалось тогда убить кардинала.
– Это она вам сказала?
– Она сама, и еще прибавила, что не понимает, какая была бы для вас выгода в смерти кардинала.
– Выгода всякого верноподданного, служащего королю и Франции.
– Старая песня! Не уверить вам в вашем бескорыстии такого закаленного политика, каков ваш покорнейший слуга.
– Поневоле женщинам приходится браться за политику, когда погибают их мужчины.
– Ого! Да вы, герцогиня, сделались глубокомысленным дипломатом, и мне остается пожалеть, что у вас с моей женой есть спорные пункты, а то вам не худо было бы соединиться. Дела пошли бы успешнее.
– Я и сама так думаю. Как только коадъютор станет первым министром, все спасено, и Мазарини навеки изгнан.
– Коадъютору не бывать министром. Принц Кондэ не сделает такой ошибки.
– Разумеется, принцу Кондэ не сделать того, что уже сделано.
– Но коадъютор еще не министр…
– Будет.
– Уж за это я поручусь, что не будет.
– Послушайте, герцог, мне остается только дивиться, неужели и принц Кондэ допускает, чтобы и его, как всех вас…
– Что же такое делают со всеми нами?
– За нос водят.
– Объяснитесь, герцогиня, объяснитесь!
– Нет, покорно благодарю! Я и без того далеко зашла.
– Что всех нас, мужчин, больше или меньше, за нос водят, на это я, пожалуй, соглашусь, но чтобы моя жена не замечала, что нас надувают, уж это извините!
– Вашу жену страсть ослепляет, что же тут удивительного, если она не видит обстоятельства с настоящей точки зрения?
– Еще раз заклинаю вас, герцогиня, если мы находимся на краю пропасти, протяните нам руку.
– Я не сомневаюсь, что принц Конти не участвует в заговоре. Он такой рыцарь в душе! Он так молод, страстен, честен. Нет! Он ни за что на свете не согласится на такую роль.
– На какую же?
– Неужели же истина не проникла сквозь стены вашей темницы в Гавре!
– Признаюсь, очень много важных событий произошло в Париже, которые, по странной небрежности наших агентов, не были доведены до нашего сведения.