В ту же минуту крепкие ремни схватили его по рукам, по ногам и вокруг груди; под голову ему подложили что-то вроде кожаной подушки. Ле Мофф подумал, если бы не тоска ожидания, можно бы заснуть часика на два.
Но всякая неизвестность исчезла, когда явился еще один человек и отворил дверь, откуда появился красноватый отблеск разожженной печи. В одной руке этот человек держал ведро, а в другой – воронку с длинной загнутой трубкой.
– Что же это такое? Вы никак хотите пытать меня водой? – спросил Ле Мофф с испугом.
– Да, – отвечал он.
– Уф! Я никогда не любил этого напитка и, пожалуй, еще занемогу по вашей милости.
– Так лучше сознайтесь, – послышался приторно-сладкий голос из темного угла.
Ле Мофф повернул голову в ту сторону и увидел маленького невзрачного человечка, который, сидя на табурете, разложил листы чистой бумаги на коленях и обмакивал перо в чернильницу, висевшую на пуговице сюртука. Очевидно, это был канцелярский чиновник.
– Да в чем же сознаваться-то? – спросил он.
– Какие были твои помощники…
– У меня не было помощников.
– В таком случае начинайте, – сказал чиновник, обращаясь к человеку с ведром.
Поставив ведро на пол, тот поднес воронку к губам Ле Моффа.
– Говорю вам, что я не терплю воды; нельзя ли заменить ее вином? Я заплачу вам за это, сколько хотите.
– Полно, раскрой рот, – сказал палач резко.
Ле Мофф понял, что сопротивлением можно повредить дыхательные органы. Ему всунули трубу воронки в самую глотку, так что путь к желудку был просторен.
По окончании предварительной операции палач подал знак двум помощникам, которые стали поддерживать один воронку, другой голову пациента. После этого вода свободно полилась ему в горло.
– Друг мой, не хотите ли сознаться? – спросил чиновник кротким голосом.
Ле Мофф был слишком занят, чтоб отвечать: ему приходилось, не шевелясь, глотать все, что было в воронке.
Когда вытащили трубку из его горла, Ле Мофф сделал такой глубокий вздох, что, кажется, тигры тронулись бы его страданием, но люди не знают пощады.
– Ну, что вы теперь скажете, друг мой? – спросил чиновник вкрадчивым тоном.
– Мне нечего говорить, – отвечал Ле Мофф, которого начинало беспокоить большое количество холодной воды, журчавшей в его груди.
– В таком случае продолжайте, господа.
– Опять этот противный напиток?
– Надо выпить все ведро до дна.
– Невозможно! – воскликнул Ле Мофф, измерив одним взглядом все количество страшного напитка.
Напрасно поворачивал он голову справа налево, слева направо – трубка была пропущена ему сквозь зубы прямо в горло.
Малое познание в анатомии еще раз убедило его, что лучше оставаться неподвижно-покорным.