– Герцог Бофор! – сказал Ренэ, содрогнувшись и сжимая кулаки.
У Мансо вырвался из груди болезненный стон, когда он повернул голову.
– Я уже дал честное слово вашему отцу, – сказал Бофор, обращаясь к Ренэ, – вы были тому свидетелем.
– Увы! Это правда! – отвечал он, зарыдав.
Казалось, приход принца магнетически подействовал на организм молодой девушки. Маргарита открыла глаза и, узнав его, вдруг ощутила силу жить и двигаться. Она приподнялась на постели и посмотрела на герцога с выражением любопытства и ненависти.
– Дитя мое, – сказал Бофор, – я питаю искреннее уважение к вам и предлагаю вам всякого рода удовлетворение, какое вы можете желать, за оскорбление, нанесенное вам от моего имени.
– Одежда… перо, перевязь ленты, волосы… о волосы!., точно такие же! – говорила Маргарита печальным, раздирающим душу голосом.
– Дитя мое, клянусь вам…
– Но голос не тот, – сказала она, опустив голову на подушку.
– Друзья мои, – сказал герцог, обращаясь к свидетелям этой печальной сцены, – я пришел к вам затем, чтобы получить от этой бедной девушки сведения, необходимые для меня, чтобы преследовать виновников, которым я должен отомстить за себя и за вас… Прошу вас, оставьте меня одного с ней на одну минуту. Я надеюсь успокоить ее и привести в полное сознание.
– Да, да, – сказала Маргарита, опять приподнимаясь, – оставьте меня наедине с герцогом; он один может вывести нас из этой страшной неизвестности.
Все повиновались и вышли в первую комнату, оставив наедине тех, кого, по общему мнению, называли преступником и жертвою.
С глубокой и сознательной настойчивостью Маргарита смотрела на герцога Бофора, который сел около ее постели. Потом робко протянула она свою руку и знаками попросила его руку. С простодушием и искренностью герцог протянул ей руку, которая так часто пожимала грубые ладони честных рабочих на парижских рынках.
– Ваше высочество, – сказала Маргарита, – именем неба, именем нашего Спасителя, именем всего, что дорого вам в мире, поклянитесь мне, что вы не тот… не тот, который…
Ее голос прерывался от волнения и слез.
– Зачем этот вопрос? – сказал Бофор, не отнимая руки и с тревожным любопытством рассматривая девушку.
– Я вам это скажу, когда вы, держа руку на моей руке, произнесете клятву.
– Как вас зовут, дитя мое?
– Как? Вы даже не знаете моего имени? – спросила Маргарита с удивлением, к которому примешивалось чувство горечи.
– Я знаю вашего отца, честнейшего человека на рынках, знаю вашу мать; но вас, дитя мое, я в первый раз в жизни вижу.
– Поклянитесь! – воскликнула она с усилием, как бы сомневаясь в истинности его слов.