– Клянусь.
– Хорошо! – сказала она. Опустив голову на подушки и закрыв лицо обеими руками, Маргарита залилась слезами.
– Теперь, дитя мое, доверяете ли вы мне?
– Да. Я хотела, чтобы вы поклялись, потому только, что я уверена, если бы ваша совесть запрещала вам поклясться и вы требовали бы моего молчания, то я молчала бы.
– Ничего не понимаю.
– Не вы, герцог, навлекли на бедную девушку позор и презрение; но, как говорит мой отец, это сделали ваши враги, чтобы уронить вас в глазах народа. Если бы не так, я сумела бы пожертвовать собой и подобно вам могла бы сказать: это гнусная клевета.
– Но зачем же?
– Не расспрашивайте меня. Отныне в общественном мнении я несчастная погибшая девушка; отныне ни один честный человек не захочет дать мне свое имя, на что я имела прежде полное право; вот и все… Оставьте меня, уходите, живите в свете, гордитесь собой, гордитесь взятой на себя обязанностью, своим призванием, которое я поняла, и думайте иногда, что там, в толпе народа, есть душа, которая сочувствует вашим успехам, следует за вами, видит, куда вы идете, и рукоплещет вашему торжеству.
– Так ты разгадала меня, дитя? – воскликнул Бофор и протянул ей руку.
– Да.
– Но каким образом истина могла проникнуть в твою душу?
– Однажды вы ехали через рыночную площадь. Вы были верхом, окруженный блистательной свитой, вы были прекрасны, как король. Мать моя всегда толкует о вас с восторгом, а тут она точно с ума сошла от радости, так же как и все окружающие. Вдруг она сказала мне, указывая на вас: «Смотри-ка, Маргарита, вот какого мужа я желала бы для тебя».
Бофор улыбнулся.
– Бедная моя матушка! Она такая восторженная и в то время считала, что мой кузен Ренэ недостоин быть мужем ее дочери.
– Вы прекрасны, вы необыкновенная красавица, – сказал Бофор, рассматривая ее.
– А теперь, – продолжила она, выслушав его, – теперь Ренэ презирает меня.
– Нет, я этому не верю и не хочу верить. Увидев меня, он не мог сдержать своего гнева, и я угадал, что он вас любит.
– Любит он меня или нет, какое мне до этого дело! – воскликнула Маргарита в каком-то исступлении.
Но тотчас же успокоившись, она прикрыла руки и грудь одеялом, незаметно соскользнувшим с нее.
– Я забыла! – сказала она вдруг.
– Что такое?
– Когда меня схватили эти злодеи, в это время я несла к вам записку герцогини Лонгвилль.
– Записку!
– Этой записки я не нахожу у себя, вероятно, она попала в руки того злодея!..
– Вот это, может быть, разъяснит тайну. Знаете ли вы, что было в записке?
– Нет.
– Я сам это узнаю. Не расскажете ли вы мне, что там происходило?