Бурдуа и Куколка обменялись взглядом, значение которого не укрылось от Терезы.
– Это вас не устраивает, мои милые? – продолжала она. – Вы предпочли бы отобедать вдвоем?
– Только не сегодня, если месье Бурдуа согласен, – возразила Куколка. – Я ничего не сказала дома.
– А завтра вы свободны? – решился спросить Бурдуа.
– Завтра? Боюсь, что нет, но послезавтра я могу освободиться на весь день. Только не на обед.
– Твоей матери дела нет до того, дома ли ты обедаешь!
По лицу Куколки пробежала легкая тень.
– Ты не совсем права, – сказала она. – Но я буду свободна послезавтра часов до шести или семи.
– Тогда мы могли бы, – нетвердым голосом начал Бурдуа, – позавтракать… на Елисейских Полях?
Обе девушки улыбнулись.
– Видите ли, в чем дело, – начала опять Тереза, – Куколке хочется поехать за город.
– Прекрасно! Но куда же? в Сен-Клу?
– В Виллебон. Она там один раз обедала, очень веселилась, и ей хотелось бы еще раз побывать там.
Бурдуа слегка нахмурился.
– Это было четыре года назад, – сказала Куколка, внимательно следившая за ним, – я была дружкой на свадьбе; было очень весело, и мне действительно хотелось бы съездить туда.
– Едем в Виллебон, – согласился Бурдуа. – Где же мы встретимся, мадемуазель?
– Надо ехать с вокзала Монпарнас и сойти в Бельвю, а там взять экипаж.
– И экипаж возьмем.
– В таком случае, – сказала Куколка с той мягкой непринужденностью, которая, делала ее такой привлекательной, – если хотите… в десять часов утра послезавтра, на вокзале возле лифта?
– Так и решим.
Она ответила Бурдуа довольной улыбкой, и он почувствовал в ней нежную благодарность за это откровенное выражение удовольствия. Значит, он ей нравился.
– А теперь мне пора домой, – объявила Куколка.
– И мне тоже, – спохватилась Зон. – Прощайте, месье! Передать от вас привет Житраку? Да?
– Пожалуйста! Пусть он навестит меня по возвращении.
– Я передам ему. До свидания!
Бурдуа сперва пожал руку Зон и только тут заметил, какой у нее был усталый вид, потом подержал в своей руке маленькую ручку Куколки, впиваясь взором в ее лицо.
Она выдержала этот взгляд с кроткой улыбкой жертвы.
– Так послезавтра, в десять часов… мадемуазель Куколка.
Бурдуа с сожалением выпустил маленькую руку и ушел, не решившись оглянуться, унося в сердце, как светлое видение, воспоминание о синих глазках и ласковой улыбке Куколки.
Там, где некогда был древний замок Виллебон, теперь возвышается ресторан с увитыми зеленью беседками, с вместительными, разнообразными флигелями и недавно появившейся каменной виллой, носящей название «Уединение». Сюда приезжают провести несколько дней на дачном приволье ученые, ищущие тишины и уединения, и влюбленные парочки, скрывающиеся от нескромных глаз. Это было бы прелестное местечко, если бы его не посещала очень многочисленная публика, оставляющая после себя вытоптанную траву, разбросанные повсюду объедки и столбы пыли на дороге после экипажей и автомобилей. Но ранней весной, когда все в природе распускается, или даже в июле, после того как гроза щедро обмоет деревья и зеленые беседки, освежит поблекшую, примятую траву и остановит на время наплыв приезжих из города, «Уединение» вполне заслуживает своего названия и может создать иллюзию, что Париж где-то далеко, а чудные леса тянутся на бесконечное расстояние. В один из таких солнечных, немного влажных дней в большой комнаты виллы стоял накрытый на два прибора стол, украшенный гвоздиками и розами, ожидая возвещенного накануне прибытия гостей. Боясь какой-нибудь помехи, Бурдуа решил съездить в Виллебон накануне, чтобы осмотреться. Все утро шел дождь; по небу еще тянулись грозовые тучи; с крыш текла вода и зеленые беседки смотрелись довольно уныло. Видя нерешительность бывшего контролера, хозяин ресторана предложил приготовить завтрак на вилле.