Теперь они оба стояли. Герсель держал в своих объятиях ее фигуру амазонки и чувствовал на своей груди нежную упругость молодых форм. Будучи немного ниже, чем он, она поднимала к нему свой взор, как бы отдавая и возбужденное лицо, и глаза, и темные волосы, и дыхание своих уст, весь этот опьяняющий букет, который представляет собою девственное, охваченное любовью тело. Герсель подумал: «До этой минуты я знавал только пародию на любовь, только пародию на настоящую страсть!» Их губы встретились, и на этот раз уже граф поцеловал девушку, а она только отдавалась этому поцелую, хотя и не совсем пассивно, так как все ее юное существо, покорное и возбужденное, отзывалось на малейшее чувственное пробуждение.
Несколько секунд граф держал ее около себя. Старый человек, профессиональный соблазнитель думал: «Вот решительная минута. Если я упущу ее, может быть, она никогда не повторится!..» – но в то же время он не позволил себе ничего, чтобы преодолеть то нежное сопротивление, которое было ему противопоставлено. И это совершенно не было актом добродетели. Чувство высшего наслаждения проистекало из этого добровольного целомудренного объятия, из этого объятия с непорочным существом.
Наконец Генриетта нежно высвободилась из его рук, и ее взор упал на циферблат часов, вправленных в панель библиотеки.
– Без двадцати двенадцать! – пробормотала она. – Мать будет беспокоиться. Мне надо идти.
Граф выпустил ее, дал ей поправиться перед каминным зеркалом, привести в порядок прическу.
Оправившись она вернулась к нему и улыбаясь протянула ему руку.
– Итак, до завтра?
Герсель пожал ее руку и спросил не без искреннего беспокойства:
– Будете ли вы завтра такой же?
Она поникла головой.
– Не знаю.
– О! – сказал он, – разве не безумие ждать, откладывать до завтра… Генриетта, не покидайте меня!..
Она откровенно улыбнулась, видя его таким покорным, нетерпеливым, и спросила:
– Разве вы любите меня?
Герселю было противно прибегать к обыденной лжи, и он ответил:
– Если хотите, я буду любить вас так, как никогда еще не любил. О, скажите же, что вы не будете всегда отталкивать меня!
Они дошли до двери библиотеки. Генриетта серьезно ответила ему:
– Раз вы меня любите, то я обещаю вам, что буду вашей, если только вы все еще будете хотеть этого.
Графу показалось, что она сказал это с грустью, и он повторил:
– Если я все еще буду хотеть этого?
– Да… Я доверяюсь вам. Но не будем думать об этом… В этот вечер я хочу быть счастливой.
Они еще раз обнялись, их губы прижались друг к другу до потери дыхания. В состоянии, близком к сомнамбулизму, которое следует за подобными ласками, Герсель распахнул дверь библиотеки. Виктор спал на кресле в прихожей. Он вскочил, когда дверь открылась.