Я сразу вспомнил один из уроков вежливости, которыми меня награждали с тех самых пор, когда я еще ходил в коротких штанишках, носочках и в больших матросских воротниках. Поэтому я поспешил ответить:
– О, поверьте, я с первого взгляда за вами смотрю и думаю только о вас одной.
– Вы знакомы с маркизой де Талиасерпи? – немного подумав, спросила молодая женщина.
– Я лично с нею не знаком, но мои родные, живущие теперь в провинции, были хорошо знакомы с нею, пока жили в Париже.
– Да, – сказала незнакомка, продолжая пристально смотреть на меня, – по всему видно, что вы из хорошего общества. Вы много разъезжаете?
– Нет, я все последние годы путешествовал за границей и только что основался в Париже.
– А!.. – и, словно машинальным жестом, она раскинула свое желтое домино по дивану.
Это движение открыло ее нервную маленькую ножку в черной лакированной туфельке и желтом шелковом чулке.
Думаю, что она сделала это предумышленно. Так или не так, но если бы я мог повиноваться первому влечению своего сердца, то я кинулся бы на колени и осыпал бы страстными поцелуями эту крохотную манящую ножку. Но я воздержался. Кидаться на колени!.. Подобное положение показалось мне верхом некорректности. И я – словно заклинание против демонических сил – мысленно повторил про себя девиз моего дядюшки де Тенси: «Всегда корректным, никогда смешным!»
Мое молчание, по-видимому, раздражало незнакомку, так как она нетерпеливо спросила:
– Вам здесь весело?
Я смутно почувствовал, что она сейчас предложит мне уехать отсюда… уехать с ней… И от одного этого предположения у меня стеснилось в груди.
– С некоторых пор мне здесь очень приятно, – церемонно ответил я.
– Господи, до чего вы изысканно вежливы! – сухо отозвалась она и нетерпеливым движением поставила стоймя свою ножку в лакированной туфельке, наполовину утонувшей в пушистом ковре.
О, как была соблазнительна эта дивная ножка! Как она походила на редкий экзотический цветок!
Но незнакомка тотчас же встала и промолвила:
– Уедемте! Хотите?
Я заметил, что ее голос слегка дрогнул, произнося эти слова, и она тревожно покосилась на спущенную портьеру, точно нас могли подслушать.
– Охотно! – ответил я.
Предложив ей руку, я собирался провести ее теми же залами, которыми мы пришли сюда, но она быстро остановила меня:
– Нет, не отсюда!
Затем она приподняла одну из драпировок и ввела меня в большую, красивую спальню; пройдя через нее и еще через целый ряд безлюдных комнат, мы очутились в том же самом вестибюле, через который я вошел в зал.
– Будьте любезны вытребовать мои вещи, – сказала она и при этом протянула мне номерок.