«Только бы не быть смешным!» – подумал я. Я тотчас же вскочил с колен и постарался принять более подходящую осанку; вероятно забота о последнем и помешала мне поинтересоваться узнать, чем объясняются бегство моей красавицы и ее явный интерес к каминным часам?
Наступали сумерки, но наши глаза уже привыкли к ним и мы еще довольно хорошо различали все предметы.
– Задерните занавеси! – сказала Мадлен.
Я повиновался. В комнате наступила полная тьма, придающая храбрость самым нерешительным влюбленным.
Бывало, в бессонные ночи, прислушиваясь к безмятежному храпу почтеннейшего дона Галиппе, несшемуся из соседней комнаты, я с замиранием сердца мысленно представлял себе возможность наступления подобной теперешней минуты; я старался представить себе свое положение, окружающую нас обстановку. Но все эти представления лишь заранее сильно запугивали меня как необходимой в данном случае дерзостью, – по крайней мере мне так казалось, – так и боязнью оказаться неловким или еще того хуже – смешным.
Мадлен велела задернуть занавеси, и наступившая темнота как нельзя более способствовала устранению пугающей неловкости. Ведь мы оба ничего не видели.
Ободренный легким шорохом снимаемых возле меня одежд, я – на мой взгляд – совершил очень значительный поступок: снял свою манишку и галстук.
Но в это мгновение сразу умолк шорох спадающих одежд, и я замер на месте, с булавкой от галстука в руке. В передней раздался резкий, властный звонок.
– Кто здесь? – спросил я вполголоса. Ответом на мой вопрос последовал энергичный стук в двери. Я быстро подошел к окну, откинул занавес и при мутном, сумеречном освещении увидел склоненную фигурку полураздетой Мадлен, сидевшей на кровати.
В то же мгновение в комнату ворвался целый сноп света, и в нее вошло несколько штатских, сильно смахивавших на приказчиков. У одного из них был в руках электрический фонарь. За этой простоватой группой виднелся элегантный господин с седеющими баками. По внешности он походил на сановника.
При виде входящих Мадлен кинулась к своему котиковому жакету и прикрылась им, насколько это было возможно, я же двинулся навстречу неизвестным гостям: предо мною расступились, и я очутился лицом к лицу с господином с седеющими баками. Рядом с ним стоял незамеченный мной толстый господин в визитке.
– Господа, – обратился я к ним, – не потрудитесь ли вы объяснить мне?..
– Простите, – вежливо прервал мою речь толстяк, – я здесь во имя закона: я – полицейский комиссар этого участка, приглашенный господином Делесталь… супругу которого мы застали здесь с вами.