Маршал Победы. Освободительный поход «попаданца» (Ланцов) - страница 41

– Разве имеет значение, как называть правителя? – усмехнулся сухой седовласый старик. – Личная власть Сталина уже сейчас очень высока. Впрочем, действительно, все это досужие и бессмысленные разговоры. Союз если и переживет эту войну, то будет так обескровлен, что мы его раздавим позже. Ибо он сыграет свою роль.

– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить?

– Что-то вроде того, – усмехнулся хозяин кабинета. – На скотобойню.

5 декабря 1941 года. Москва. Кремль

Несмотря на то что уже полгода бушевала большая война с немцами, Москва жила вполне мирной жизнью. Даже светомаскировку соблюдать не приходилось, так как до столицы СССР так ни разу немецкие бомбардировщики и не добрались. Было тихо. Спокойно. Только порядок более строгий и дисциплины больше.

Сталин задумчиво курил свою трубку, закрыв глаза и вслушиваясь в размеренные звуки часов на стене. Полтора года с момента того откровенного разговора пролетели незаметно, наполненные массой дел. А главное – пришло ясное понимание многих вещей, которые раньше лишь проступали еле заметными силуэтами в далеком и весьма туманном будущем.

Беседы. Долгие, бесконечно долгие, но такие увлекательные беседы с этим странным человеком, который пришел из будущего в такой подходящий момент. Ведь теперь можно было и соломки где нужно подстелить, и умом задним укрепиться. Впрочем, долгие приватные беседы оказывали на Иосифа Виссарионовича очень сильное влияние и в плане развития его собственного мировоззрения. И, как следствие, Советский Союз изменился. Стал другим. Совсем другим…

С одной стороны, методичное продвижение личной ответственности за дело и общей трудовой дисциплины и ответственности, ориентированной на результат, перевернуло многое на производстве и в селе. Поначалу был бардак, но очень быстро «пена» была отброшена по причине профессиональной непригодности и на ее место стали продвигаться нормальные руководители и специалисты. Ведь личная ответственность применялась безотносительно партийной принадлежности. Конечно, до нормального функционирования государственного аппарата было еще далеко, но, по крайней мере, бардак и показуха ушли в прошлое. Причем довольно быстро. Особенно после того, как профессионализм был поднят как знамя истинного коммуниста. Глупости, конечно, но этот шаг позволил еще больше подменить оболочку радикальных глупостей более здравым наполнением.