Коля при виде ребенка оживился и крикнул:
— Мужчина!
Любопытствующий подошел ближе. Коля еще раз окинул взглядом младшего ребенка, соразмерил его со скелетиком и спросил:
— Сколько лет младшенькому?
Нужно отметить, что мужик попался на редкость выдержанный. Поэтому Колю не побили. Турист просто покрепче сжал в кулаке ручку ребенка, окинул Колю уничижительным взглядом и поспешно ретировался.
— Ну, ладно, — пробормотал Коля со скрытой угрозой в голосе.
С тех пор он начал планомерно внедрять в жизнь план, возникший в коварной археологической голове.
По просьбе Коли наши городские коллеги начали знакомить его со всеми одинокими дамами, обремененными детьми.
Дамы приглашали Колю в гости. Дамы пекли кулебяки и торты невероятной сложности. Дамы выводили навстречу дорогому гостю своих разодетых детишек.
Нужно сказать, что детишки интересовали Колю даже больше, чем торты и кулебяки. (И это несмотря на куриные окорочка, в изобилии расточаемые Яном Майоровичем!)
Коля расспрашивал и выспрашивал у дам абсолютно все, что касалось их детей. Внимательно рассматривал зарубки, сделанные на двери и знаменующие рост ребенка. Интересовался болезнями, замедляющими детский рост, и болезнями, его ускоряющими. Выслушивал все, что касается детей, с таким жадным любопытством, что у одиноких дам на глаза наворачивались слезы умиления.
В довольно небольшое время Коля приобрел славу потенциально благонадежного семьянина, которого просто необходимо пристроить в хорошие руки!
И дамы старались.
Неделя у Коли была расписана с точностью до часа. Культпоходы в гости, на которые его провожал весь состав экспедиции, следовали один за другим.
Мы только завистливо причмокивали, слушая рассказы вернувшегося Коли о продуктовом меню, выставленном на стол очередной дамой с дитем.
— Господи, хоть бы раз для нас что-нибудь захватил! — как-то не выдержала я, полностью деморализованная окорочковым однообразием.
И Коля ответил, строго посмотрев на меня:
— Я туда хожу не для удовольствия, а для дела!
Да. Это была чистая правда. Знали бы одинокие дамы, что, покинув их квартиру и оставшись на лестничной клетке, Коля немедленно выхватывал блокнот и авторучку и судорожно переносил туда все выспрошенные за вечер сведения!
Но проблему описания детских погребений Коля разрешил кардинально. Раз и навсегда.
«А с чего это ты вдруг вспомнила о Коле?» — подумала я, не открывая глаз. Думать в темноте было уютно, ловкие руки, легко ворошившие мои волосы, навевали ленивую дремоту.
Глаза!
Вот почему лицо девочки Лары показалось мне смутно знакомым. У них с Колей почти одинаковые глаза — большие, ярко-голубые, с уголками, чуть опущенными вниз, как у собак породы бассет.