Он пил вино, ему становилось значительно лучше. Прохладный вечерний ветер обдувал на террасе ресторана двух одиноких, но пришедших друг к другу людей. Он тихо спрашивал Веру про её жизнь, не давая задавать вопросы самой. Она улыбалась, отвечала, слегка нервничала и даже, казалось, кокетничала.
Ну, я пошёл, – сказал он. И вышел из-за столика.
Ты не зайдёшь ко мне? – удивилась Вера.
– Нет, – скупо ответил он. И ему не понравился этот вопрос. – Ах, да, забыл… Я тут всё-таки принёс тебе свои книги. Прочти, если будет время…
И такси унесло его в ночь. В бездну, где пропадают люди до утра.
Он не думал о том, встретится ли с ней снова, он просто хотел, чтобы она прочитала его роман. Без этого дальнейшее общение для него было невозможным.
Прошёл день. И он получил письмо от Веры:
«Доброе утро, Даниель… Знаешь, решила написать тебе. Вчера ты сказал, что многие отворачиваются от тебя после прочтения книги. Я много думала об этом. И, знаешь, наверное, жаль этих людей, а не тебя… Мне понравилась книга… Если бы я не дала себе установку НЕ ВЛЮБЛЯТЬСЯ, то влюбилась бы…
Я тебя теперь хорошо знаю… Таким тебя и представляла, только ошиблась в одном: думала, что ты злее. А ты… ПЕЛЬМЕНЬ добрый».
«Добрый пельмень, ага, – усмехнулся письму писатель. – Вера, Вера… Как ты чиста и наивна».
Она звала в гости. «Ну, раз прочитала книгу, я должен идти», – подумал он. И стал собираться.
Вера встретила его домашняя, и ей явно хотелось говорить. Он сидел, курил свою вишнёвую трубку и был благодарен Вере за то, что она не лезет к нему в душу и не обращает внимания на его отрешённость.
– Знаешь, Вера, – как матери, вдруг пожаловался он, – у меня нога стала болеть от нервов, там такой большой волдырь.
– Покажи.
– Вот… – и Даниель спокойно, как перед врачом, снял брюки. Вера неожиданно опустилась на колени и долго-долго смотрела, а потом поцеловала губами именно эту болячку! Даниель дёрнулся от неожиданности и отчаяния. «Я не хочу, не хочу, чтобы меня жалели!!! – кричало всё его существо. – Я ещё живой, я ещё живой!»
– Тихо, тихо… – почувствовав что-то, прошептала Вера… – Всё хорошо, я тебя не обижу… Слышишь, не обижу! «Дерьмо, – подумал Даниель, – какое дерьмо, даже эта почти незнакомка раскусила, что я не в форме. Что я сейчас полное ничтожество».
Он допил всё спиртное, что находилось в доме Веры, и позволил Вере сделать с ним всё, что она могла на сегодня. Он ничего не хотел помнить из этого вечера, но отчётливо выстреливали в мозгу его собственные слова: «Мама, мама, мама!»
«Я не вернусь больше в этот дом», – сказал он сам себе.