Не сдерживаемая ничем вода быстро ушла из водохранилища. Пруд прекратил своё существование. По его огромному руслу протекал лишь небольшой ручей. Утрата пруда, ставшего любимым местом отдыха сельчан, не осталась без внимания. Вскоре к нашему «Кулибину», давно уже пенсионеру, выдвинулась большая делегация с просьбой оказать помощь в возрождении пруда. На что «генеральный конструктор» ответил:
– Пока не найдёте этих вредителей и не заставите их всё восстановить, я помогать не буду!
«Вредители» были найдены, и под руководством Кулибина-Лузина пруд был восстановлен. Котлован снова наполнился водой. А жизнь страны, как и пруда, с трудом возвращалась хоть и не в прежнее, но в более спокойное русло.
– Пап, а расскажи про друга. Становится грустно, и мы оба понимаем, про кого идёт речь.
– Про друга можно говорить бесконечно. Это был настоящий учёный и настоящий дружище. Человечище! Он сам написал о себе книгу и отдал её перед смертью мне. Я издам её, когда наступит время.
Пап! Давай хоть что-нибудь напишем о нём, а?
Пиши… Но сначала о его матери и его детстве.
У моего покойного друга, профессора, доктора наук, почти академика, была очень неординарная мать. Я знал, что она одна воспитала его. Со стороны она казалась не просто чудной, а даже как будто немного не в себе. Она приезжала к уже взрослому сыну с чемоданом консервов и кульком денег. Деньги сначала оставляла, но узнав, что они идут не по назначению, говорила: «Я приеду и куплю сама то, что вам сейчас действительно необходимо». И шла покупать!
Искренне считала, что на сигареты и кофе деньги тратить ну просто бесчеловечно. Изучила весь большой город, где пустые бутылки принимают, где что продают дешевле. Сколько она пересдавала этой пустой тары, знает лишь её хозяйственная сумка. А потом стала спрашивать: «А что у вас из одежды ненужного?» И продавала на рынке вышедший из моды ширпотреб. Вырученные деньги отдавала опять сыну и своим внукам.
Я знал, что она пережила блокаду Ленинграда благодаря молодости и особой выносливости, и это, очевидно, отразилось на её характере. Бережливость, доведённая до абсурда, экономность во всём и стремление насобирать копеечек в кучку и отдать сыну, который уже был известным учёным и достаточно обеспеченным человеком. Когда она ехала в гости к сыну, в другой город, то никогда не брала постельное бельё в поезде, сидела всю ночь, смотрела в темноту и разглядывала огни проезжающих станций. В гостях у сына не садилась за стол со всеми и потом одна доедала с тарелок.
– Ну, мама! – ругался сын. – Зачем ты это делаешь? Ведь мы же уже не бедные!