Потом, уже встав на ноги и став тем, кем я являюсь сейчас, я понял, что меня оскорбляет не бедность в сравнении с богатством, а бедность, соседствующая с такой бедностью. Сейчас, живя в академгородке и занимаясь наукой, я в своих старых джинсах и стареньком костюмчике в любой компании не стесняюсь своего „рядового“ вида. И чувствую себя уютно потому, что одно неравенство я подменяю в свою пользу другим неравенством.
А тогда наша бедность всё жёстче заявляла о себе. Помню, я очень сильно хотел носить белую рубаху с галстуком, но денег на неё не было. И я упросил маму сшить мне под старенький мой пиджак белые нарукавники-манжеты, так, чтобы они выглядывали из-под рукавов. А мне уже было 16 лет, возраст, когда хотелось иметь деньги на сигареты, вино и на то, чтобы сводить в кино девчонку. В общем, я решил пойти работать.
Сначала около года работал старшим лаборантом на кафедре органического синтеза химико-механического техникума, но оказалось, что я лучше разбираюсь, где стоит спирт, чем другие кислоты и вещества.
И меня „вежливо попросили“. Я менял несколько работ. Учился в вечерней школе, но очень хотел получить высшее образование. И поэтому я всегда буду с благодарностью вспоминать мать. Как бы ей ни было трудно, она нашла деньги для того, чтобы я мог дважды съездить в Москву, чтобы поступить в МГУ.
Конечно, я не поступил. В первый раз „срезался“ на немецком, а во второй, не добрав одного балла, я прошёл как кандидат. Но на это же место был ещё один претендент – девушка-москвичка, которой не нужно было ни общежития, ни стипендии. И, конечно, прошла в студенты она, а не я. Третий раз я уже не мог рисковать и транжирить деньги – было очень стыдно перед мамой, знакомыми. Приехав второй раз из Москвы, с полученными там оценками я поступил на исторический факультет в своём городе. Так я стал студентом, и началась новая эпоха в моей жизни.
Когда я защитил кандидатскую, затем докторскую, приезжала мама, приходили гости. Для мамы это были самые лучшие дни в её жизни. Её распирала гордость за то, что сын стал известным, несмотря на бедность и отсутствие образования у неё. Сын простой уборщицы – учёный! Она искренне веселилась, плясала, пела от счастья. Такой счастливой я её никогда не видел. Это был её „День Победы“!
Мой друг, окончив свой рассказ, задумчиво улыбнулся через толстые стёкла очков, и в них блеснула слеза. Слеза умиления и теплоты. «Вот она, значит, как сильна была надежда у Надежды», – подумал я.
Я сбегала в магазин, купила маленькую бутылочку коньяка, и папа рассказал дальше о людях, которых он знал. Он становился всё сентиментальнее, а его рассказы – всё более грустными. Я понимаю, что молодому поколению, скорее всего, они будут не очень интересны и актуальны. Но что-то в этих историях было такое, что заставило меня их записать.