Ты имел когда-нибудь представление о том, откуда мозг знает, как ему определять размеры твоего тела в пространстве? Есть клетки в определенном участке левого полушария, которые определяют границы нашего тела, в то время как клетки в той же части мозга, но в правом полушарии, задают нашему телу направление. В итоге наше левое полушарие сообщает нам размеры нашего тела, а правое полушарие ведет тело туда, куда мы хотим идти[11].
Итак, мы видим, что мозг обладает комплексной структурой и функцией, но, к сожалению, выдан нам без инструкции по применению. Это как бы самоорганизующийся орган, который в течение одной жизни, как показывают исследования последних лет, может заново создать сеть, включая каждый отдельный синапс или клетку, в зависимости от того, как мы его используем. То, о чем мы часто думаем, изменяет нас до глубины мозговых структур и, соответственно, меняет все наше общее восприятие. Даже если мы не занимаемся сознательной тренировкой мозга, мы тренируем его неосознанно всем тем, чем мы каждодневно занимаемся, – профессией, окружающим миром, поведением. Сторонники позитивного мышления всегда указывают: то, чем ты ежедневно занимаешься, формирует тебя[12]. Мартин Селигман, один из пионеров позитивной психологии, выяснил, что одна из самых богатых групп профессий в США – юристы – одновременно и самая несчастная. В чем причина? Мозг юриста усваивает, что за любой безобидной формулировкой договора может таиться ловушка. Если мы занимаемся такой мыслительной стратегией шестнадцать часов в день, то нас это меняет, и мы не можем это отключить даже в других обстоятельствах[13].
В более глубоких пластах, залегающих в мозге, мы можем различить средний мозг и мозговой ствол. Они обеспечивают деятельность важных функций выживания, не вовлекая весь головной мозг в эту работу. А обеспечение выживания – это самая важная задача человеческого мозга. Например, механизм выживания лягушки – поймать муху языком за время, в которое человеческий глаз едва ли может зарегистрировать это движение. Лягушка может это делать, потому что благодаря сообщению нейронов ее мозга вся ее нервная система направлена на точное установление местонахождения быстро передвигающихся объектов. С другой стороны, лягушка платит за это высокую цену. Она видит муху и движения в полете, но при этом от ее восприятия скрыто все, что не движется. Для нервной системы лягушки и для всего ее бытия то, что не движется, не существует. Она не видит прекрасного пруда, в котором сидит, и живописного горного ландшафта. Она не видит красоты, которая ее окружает. Импульс реакции на движение, этот реликт амфибий скрыт у нас, людей, очень глубоко (в мозговом стволе). Благодаря такому выборочному восприятию мы используем только малую часть потенциала нашего мозга (не более десяти процентов). В нашем мозговом стволе мы такие же амфибии, и это мы можем ощущать при просмотре телевизора. В этом случае мозг работает на уровне мозгового ствола. Когда картинка перестает двигаться, мы переключаем телевизор на другой канал. Там мы видим двигающуюся картинку и думаем: она двигается, значит, это интересно. Бесцельное щелканье кнопкой пульта – крайность этого процесса. Ты можешь так целый вечер внушать своему мозговому стволу, что ты не можешь уйти спать, если на экране что-то еще движется. Это весьма легкое давление, от которого мы с трудом можем уклониться. Это древнейший рефлекс, который не поддается сознательному контролю головного мозга или логического мышления.