Они обедали у Леона в ресторанчике, который Вивиан или кто-либо из ее друзей вряд ли могли посетить. Говард находился в Чикаго. Словом, все устраивалось очень мило и жаловаться не приходилось, если бы Диана оставила все как есть. Он никогда не приставал к ней по поводу Говарда.
— Не могу себе представить, — допытывалась Диана, — как это женщина, имея неверного мужа, ничего не подозревает, даже не чувствует.
— А Говард в длительных деловых поездках разве всегда чист?
— Безусловно. — Она сказала это весьма категорично.
— Как ты можешь быть в этом уверена?
Она пожала своими полуобнаженными плечами.
— Он любит меня. — Диана отпила мартини. Она была восхитительна. Само совершенство: волосы цвета меда, безупречная, роскошная кожа, всегда такая свежая.
Но в то же время она была пустовата, почти глупа — так ему иногда казалось. Он почувствовал это с первых же дней их связи. Но с другой стороны, от какой женщины можно ожидать, чтобы при физическом совершенстве она обладала еще и умом. Достаточно, чтобы умна и интеллигентна была Вивиан.
Возможно, Говард Листер действительно любил свою хорошенькую жену. Работящий, честолюбивый, но весьма пресный, он относился к тем простакам, что любят жену и при полной привязанности и преданности бывают слишком ограничены, чтобы допустить мысль об отсутствии взаимности.
— Когда ты собираешься сказать Вивиан? — внезапно спросила Диана.
— О чем сказать?
— О нас, о тебе и обо мне, — ответила она.
Он почувствовал, как тревога пробуждается в нем.
— Я не предполагал посвящать ее в это.
— Но ты должен, любовь моя. Потому что одновременно я хочу сказать Говарду.
Прерывая Диану, он крепко сжал ее руку.
— Не вижу причины, — резко сказал он, — кому-либо что-либо говорить.
— Но нам придется.
— Почему?
— Надо когда-то начинать бракоразводные процессы…
— Развод?!
— Так не может продолжаться вечно.
Он смерил ее взглядом. Нет, он, конечно, не предполагал, что роман будет длиться вечно. Но ведь было так приятно…
— Поэтому, если Вивиан не подозревает, тебе придется об этом сказать.
— Диана, прошу тебя, выслушай. — Он придвинулся ближе к ней на кожаном сиденье, их плечи и колени соприкоснулись.
Одной рукой он продолжал сжимать ей запястье, в то время как другая ласково и успокаивающе слегка поглаживала ее обнаженное плечо. — Неужели ты не понимаешь, дорогая, в каком положении я нахожусь?
Она отрицательно покачала головой.
— Моя работа… Мое дело… Я всем этим обязан семейным связям Вивиан.
— Это что-то меняет?
— Меняет! Если я разведусь с Вивиан, то буду голодать. Мы будем голодать.