– Ассасины. И тамплиеры, конечно же. Не знаю, кто появился первым, но весь город расчерчен, разодран между нами. В прошлом всё было понятнее. Наш квартал, чужой квартал. Кто в светлых одеждах и капюшонах, а кто – в парче и шелке. А теперь все носят джинсы, хрен разберешь.
Заметив выразительный взгляд Алекса, гондольер изобразил удивление:
– А ты уже прокашлялся? Я уж думал, приступ какой. Ну так вот, здесь карта всех этих тайников бывших и настоящих, – он указал пальцем на свою голову. – Но вы меня удивили. Значит, есть еще третьи… хм. Не представляю.
– Думай, Стефано, – серьезно сказал Алекс. – Пока у нас нет других зацепок.
– Хм… центры мира… это логично, – пробормотал тот, обращаясь к самому себе, задумчиво почесал затылок. – Год… какой может быть год? Хм. Имена. Вам известны имена?
– Какие имена? – не поняла Ника. Она с таким интересом следила за размышлениями Стефано, что начала испытывать неподдельный азарт.
Стефано повернулся к ней и, глядя куда-то сквозь ее голову, быстро заговорил, энергично жестикулируя:
– Есть система, всегда и во всем есть система. Люди думают, что очень умные, что гениально придумывают сложные пароли, но это все не так. Это не озарение, а внешние сигналы, которые они попросту не понимают. Я лично знал человека, у которого в кабинете находились все тома Джека Лондона. Я думал, что его тайник будет в Сан-Франциско[26] или Глен-Эллене.[27] Перерыл там все и никаких зацепок! А знаете, в чем подвох? Лондон! Этот stronzo выбрал всего лишь Лондон, потому что это слово мозолило ему глаза. Люди не так умны, как хотят казаться.
– У нас нет никаких зацепок: ни имен, ни дат, – хмуро бросил Алекс.
У Ники сдавило голову. Она как будто услышала вопрос, на который ей известен ответ, но почему-то этот самый ответ ускользает, никак не удается его сформулировать. Имена. Даты. Точки отсчета. Венеция. Италия. Да Винчи.
И вдруг слова Бойтеля всплыли в ее памяти.
– Да Винчи! – воскликнула она.
– Причем тут он? – фыркнул Стефано. – Многие только и знают об Италии, что да Винчи и пицца. Он мало жил в Венеции, мало работал, не родился здесь и не умер…
– Погоди, – отмахнулся от него Алекс и, повернувшись к взбудораженной Нике, заглянул ей в глаза, – говори.
– Бойтель сказал, что да Винчи – одна из величайших мистификаций их клана, – едва поспевая за собственными мыслями, проговорила девушка. – Возможно, это и не имеет значения, но, похоже, Созидатели очень гордятся своей ложью. Они бы не упустили такую возможность.
Алекс задумчиво кивнул и повернулся к Стефано, который несогласно качал головой.