Солдаты были готовы исполнить приказ, они не слушали крика несчастной. Как вдруг чей-то голос – похоже, оказавшегося поблизости воина – произнес:
– Это не нищенка, а монахиня. Вы же не станете убивать человека веры.
Наваб так и не узнал, кем был этот советчик. Повинуясь любопытству, свойственному молодым годам, он подошел ближе и заглянул в лицо, скрывающееся под капюшоном из грубой ткани. На него смотрели прекрасные зеленые глаза и принадлежали они невероятно красивой женщине. Пускай она бледна, как и все те английские потаскухи, но она не походила на них, как мягкие локоны ее огненных волос не были похожи на космы нищенок.
– Кто ты! Отвечай! – приказал он на родном языке.
Каково же было его удивление, когда незнакомка ответила ему:
– Я паломница, монахиня церкви Девы Марии. Моя миссия – молиться за мир на этой земле. С тем я обхожу ваши владения, благословенный владыка. И прошу простить меня за это вторжение.
Говорила она сбивчиво, язык был ей чужой, к тому же она была напугана. Сам не зная, почему, наваб отдал приказ отпустить ее.
– И ты много где побывала? – спросил он.
– Почти на всем этом берегу, – ответила она.
Наваб хмыкнул, рассматривая ее с головы до пят, и величественно махнул рукой:
– Вера – это душа народа, душа земли. Кем я буду, если не позволю человеку, отправившемуся в столь долгий путь ради высокой цели, отдохнуть, утолить голод и жажду.
Стражи были несказанно удивлены щедростью своего владыки, но безропотно исполнили его приказ.
Тем временем, паломница вслед за навабом прошла в ворота. Порыв ветра сорвал капюшон с ее головы, но она тут же поправила его.
– Как твое имя, странница? – спросил владыка, останавливаясь неподалеку от скамьи. Один из слуг возник словно из воздуха, чтобы стряхнуть опавшие лепестки, листья и пыль с мрамора и подложить подушку, прежде чем правитель присядет.
– Анна, – ответила та.
По щелчку пальцев наваба девушке подали фрукты и воду, а он позволил ей сесть на землю.
– Скажи мне, Анна, не случался ли на твоем пути город Чанданнагар?
– Я не так давно покинула его стены, – подтвердила она. – А после – шла, пока ноги держали, беспрестанно молясь о том, чтобы наши народы прекратили лить кровь.
– И много ли нынче англичан за стенами Чанданнагара? Каково настроение оставшихся французов?
– При всем почтении, владыка! – паломница растерялась от такого напора. – Я человек духовный и далека от мирских дел. Едва ли я смогу вам помочь.
– Ты француженка или англичанка?
– Итальянка, владыка…
– Тогда тем более говори. Твой бог это не осудит, – взгляд наваба стал холоднее родниковой воды.