Валентина Васильевна Серова была невероятно красивая, летящая, поразительного темперамента актриса. Но к сожалению, она уже пила. Вот сегодня она летящая, темпераментная, улыбчивая, а завтра спектакль заменяют, потому что она не пришла. Она могла сорвать спектакль. К сожалению, так случалось не раз.
Она была уже без Симонова и не могла совладать с собой. Я помню, с ней говорила дирекция, она давала слово, ходила, просила. И всё-таки встал вопрос, на моей памяти, года через два-три. Ей объявили: «Мы вас не можем держать в театре, потому что вы в любой момент способны подвести». Это было трагично. Но я никогда её не видела в нетрезвом состоянии. Она не позволяла себе являться в театр в таком виде.
Режиссёр Радомир Борисович Василевский рассказывал мне, как он вызвал Валентину Серову на пробы в Одессу. Она приехала с каким-то мужчиной. Они не выходили из номера, и им то и дело носили туда бутылки. Они пробыли в этом номере три дня, и Радомир Борисович вынужден был сказать: «Купите им обратные билеты…»
Серова даже не пробовалась на роль, так и не вышла из номера. И с этим мужчиной она и уехала. Валентина просто погибала…
Она была очень добрая. Прихлебатели везде встречаются: выпить за чужой счёт, закусить… Вокруг Серовой таких, к сожалению, хватало. С ней дружили, когда хотелось попить-поесть, провести время с красивой и популярной актрисой. А потом все от неё отхлынули. Она не считала денег, и если кто-то нуждался в её помощи, всегда помогала безоглядно и бескорыстно. В моей памяти Серова осталась женщиной от начала до конца – летящая, с сухим темпераментом, подобным тлеющему огню, готовому вспыхнуть в любой момент. Глядя на Серову, трудно было поверить, что она – ровесница Марецкой и Орловой.
Рассказывали в театре, что, когда она ездила в Америку, привезла всем подарки. В ней не было ни капли скупости. Валентина Васильевна раздавала всё. Я с ней играла в спектакле «Тревожная ночь», который поставил Шапц. Но к сожалению, на сцене мы не сталкивалась. Я комсомолку отыграла, а она выходила играть героиню. Спектакль не имел особого успеха. Это был уже её закат. В 62 года она умерла.
Когда я жила в своей полуподвальной комнатке в Каретном Ряду, кто только у меня не перебывал! Гости приезжали, уезжали, но я оставалась невинной девушкой. Никаких близких отношений у меня ни с кем категорически не было. Как только я получила московскую прописку, привезла маму.
Актёрское общежитие напоминало проходной двор. Пели, пили, читали стихи. Всё было очень демократично. Я как раз сыграла пьесу «Битва в пути», и меня уже немножко знали. И однажды пришла какая-то компания: сценаристы Александр Мишарин, Андрей Вейцлер, а с ними маленький обаятельный молодой человек, темноглазый, с очень красивым лицом – Лёня Непомнящий, художник. Потом он мне сказал, что сразу протрезвел, как только вошёл в мой подвал, потому что эти тяжёлые своды производили гнетущее впечатление…